Мобилизованное Средневековье. Том 1. Медиевализм и национальная идеология в Центрально-Восточной Европе и на Балканах

Стоит заметить, что сам кинематограф в славянских странах развивался неравномерно и был привязан к экономическим, политическим и социальным процессам более плотно, чем любой другой вид искусства того времени[787]. Прежде всего, это было связано с дороговизной кинопроизводства, а также обусловлено мощнейшим эффектом, который фильмы могли оказывать на население. По этой причине многие из них часто использовались в качестве инструмента пропаганды. Все перечисленное привело к тому, что первый фильм в Болгарии появился только в 1915 г., спустя семь лет после провозглашения полной независимости страны от Османской империи. До этого события в начале XX в. показывались только иностранные фильмы, и отсутствовало собственное производство. Немного иная ситуация была в Польше, находившейся в составе Российской империи. Первый польский кинофильм был снят уже в 1908 г., спустя всего год после первой российской картины. Процесс кинопроизводства развивался параллельно с российской киноиндустрией. После обретения независимости в 1918 г. польское кино уже имело весь необходимый фундамент для выхода на европейский рынок.

Что касается медиевализма, то он в той или иной форме присутствовал в кинематографе с самого начала развития индустрии. Особую популярность имели фильмы, в центре сюжета которых лежали события, связанные с реальной исторической личностью. Так, первый фильм о Жанне Д’Арк Ж. Мельеса (1861–1938) вышел уже в 1900 г., став одним из ярчайших примеров биографического кино[788]. Основной причиной подобной популярности биографического жанра являлся тот факт, что, будучи свободным от условностей театра, кинематограф мог создавать в рамках проецируемого изображения иллюзию реальных событий, вследствие чего зрители зачастую начинали всерьез идентифицировать экранного героя с настоящим человеком из прошлого. Таким образом, кино оказалось мощнейшим инструментом создания осязаемых исторических образов, которые могли, в свою очередь, быть использованы для передачи актуальных для своего времени идей. Нужно отметить, что подобные биографические картины были популярны на протяжении всей истории развития кинематографа. Вот почему мобилизация Средневековья являлась и до сих пор является актуальным явлением для этого жанра искусства. В 1920–1930-х гг. в славянских странах этот феномен только зародился, его расцвет придется на период после Второй мировой войны.

Польша

Поляки мечтали о возвращении к границам 1772 г., но не о Польше короля Болеслава или Стефана Батория. Польское государство было собрано из бывших территорий Германской, Австро-Венгерской, Российской империй. Необходимо было срочно маркировать «новые старые» территории, реанимировать их «польскость».

Показательна в связи с этим история переименований укреплений в бывших немецких, а теперь польских крепостях в Торуни и Познани. В Торуни в 1872 г. была построена кольцевая крепость, которую Польша получила в 1919 г. Фортам немедленно стали присваивать новые имена: форт «Герцог Альбрехт» стал называться «Казимир Великий», «Генрих фон Плауэн» — «Болеслав Храбрый», «Ульрих фон Юнгинген» — «Владислав Ягелло». Остальные были названы в честь героев польской истории XVII в. — Станислава Жолкевского, Яна Собеского, Яремы Вишневецкого и т. д. Еще более показательными были переименования в 1919–1920 гг. в Познанской крепости. Бастион «Грольман III» стал редутом Пшемыслава, форт «Штайнакер» отныне назывался «Лех», «Астера» — «Рус», «Роон» — «Чех». Примечательно, что в Познани фортам были присвоены имена персонажей знаменитой легенды о Лехе, Чехе и Русе. Тем самым стирались следы немецкой истории, подчеркивались их славянский характер и возвращение к подлинным истокам нации.

Инициатива актуализации средневековой истории в Польше в эти годы нередко исходит от населения городов и местечек, которое начинает обращаться к своему локальному прошлому. В Люблине в 1917 г. одну из городских площадей назвали именем средневекового князя Владислава Локетека, который в 1317 г. даровал Люблину городские права. В Ополе в 1928 г. немецкие власти Верхней Силезии решили снести древний замок Пястов (известен с 1300 г.). Польское население выступило с радикальными протестами и сумело спасти одну башню, которую включили в архитектурный ансамбль нового строящегося здания городской администрации.