Мобилизованное Средневековье. Том 1. Медиевализм и национальная идеология в Центрально-Восточной Европе и на Балканах

В этом плане особое значение приобретают, по мнению Михаэля Секссона, отношения между искусством памяти, которое известно как медиевализм, и тем, что становится известно как киберпространство в современных компьютерных технологиях[924]. Медиевализм удивительно вписывается в мышление современных поколений прежде всего своей образностью, которая по механизму возникновения очень похожа на то, с чем имеют дело создатели виртуальной реальности. Вышеназванный феномен копикэта, как подчеркнул З. Бауман, стал легко реализуемым именно благодаря интернету и гаджетам[925]: каждый может без особых усилий найти для себя группу, с которой он хочет солидаризироваться и в то же время благодаря персональному удаленному доступу легко сохранять иллюзию сохранения индивидуальности.

В XXI в. медиевализм в ряде стран перестает ассоциироваться прежде всего с задачами конструирования национальной идентичности. Точнее, соответствующие дискурсы перестают абсолютно доминировать в медиевальных образах, создаваемых главным образом средствами кинематографа; они сохраняют прежнюю актуальность разве что для молодых наций, чья идентичность еще находится в процессе становления. В какой-то мере можно говорить о противоположном процессе — конструировании образов Средневековья, направленных на утверждение ценностей глобализма и космополитизма. Пока эта тенденция характерна скорей для североатлантической цивилизации, но этот процесс постепенно расширяет свое влияние и на другие регионы, в том числе на славяно-балканские, через все тот же кинематограф и компьютерные игры.

Средневековье становится универсальной культурной константой, с помощью которой транслируются современные глобалистские этические и культурные ценности. Прошлое сегодня в моде, причем во многом это универсальное, условное средневековое прошлое, пришедшее не из истории, а сошедшее с экранов или со страниц книг (например, произведения «Песнь льда и огня» Дж. Р. Р. Мартина, «Гарри Поттер» Дж. Роулинг, «Властелин Колец» Дж. Толкина и их экранизации). С. Бойм точно отметила, что ностальгия «является одной из черт глобальной культуры»[926]. Но когда глобализм замещает национальные идеалы, обращение к медиевальным образам строится по законам массовой культуры. Это порождает сегодня совершенно неожиданные комбинации, немыслимые для эпохи романтического национализма, когда в подобных акциях усмотрели бы глумление над святынями.

Например, Средневековье совершенно отделяется от своей исторической основы, его образы начинают жить собственной постмодернистской жизнью. В качестве примера можно привести чешский роман Милоша Урбана «Последняя точка за Рукописями (новая литература факта)». В нем дается новая, совершенно в духе XXI в. интерпретация истории возникновения Краледворской и Зеленогорской рукописей: «Вацлав Ганка и Йозеф Линда были девушки, которые, переодевшись в мужское платье, сумели получить доступное в то время только мужчинам образование и, естественным образом исполненные желания изменить нравы общества, их окружавшего, решили сделать это, ставя под сомнение существующие ценности… Они замышляли нечто совсем обратное революции: медленную инфильтрацию определенных смелых идей в чешское общество путем систематической постановки под сомнение несомненного. Этому должны были послужить памятники великого чешского прошлого… Подделана была не подлинность, а поддельность рукописей»[927]. Такое переворачивание всей истории с ног на голову и введение в нее аспекта гендерной эмансипации — несомненно, явление культуры постмодерна. Показательно, что для нее берется традиционный и основополагающий миф средневековой чешской истории.

Подобное постмодернистское смешение всего и вся вообще характерно для современной картины славянского мира. В Таборе в знаменитом музее гуситского движения среди экспозиции размещены комиксы про гуситов, в том числе комикс «Ян Гус — суперзвезда»[928]. В январе 2017 г. на экранах Албании появился комедийный сериал «Скандербег», который через призму времени, в котором жил легендарный герой, иронично обыгрывает современную албанскую действительность[929].

И еще один аспект, связанный с актуализацией медиевализма, вызван развитием одной из современных функций истории — функции развлекательной и коммерческой. Как заметил Д. Лоуэнталь, «интимная привязанность к прошлому позволяет даже успешно им торговать»[930]. Медиевализм — непременный компонент рекламы, туристического, ресторанного, гостиничного бизнеса, развлекательных постановок, праздничных гуляний (вроде «Ганзейских дней»), фестивалей исторических реконструкторов и т. д. Начиная с Нового времени, обращение к эстетике Средних веков в этих сферах характеризуется разной интенсивностью, но неизменно стабильно.