Мобилизованное Средневековье. Том 1. Медиевализм и национальная идеология в Центрально-Восточной Европе и на Балканах

Почему в данном случае произошло обращение именно к древности? Прежде всего потому, что достоверность этой версии происхождения невозможно было проверить. Представления о Хазарском каганате в начале XVIII в. были самые смутные, что открывало простор для любых фантазий. Негативный хазарский миф с антисемитской окраской появится гораздо позднее, в ХХ столетии[382]. На право быть потомками хазар в XVIII в. никто не претендовал, место было вакантно. Возник воображаемый образ гордых степных воинов, быть потомками которых почетно. Свою роль сыграло и то, что хазары, как и украинские казаки, воевали с русскими.

Хазарский миф получил отражение в разных памятниках украинской национальной мысли XVIII в., таких как летописи Григория Грабянки и Самуила Величко и «Разговор Великороссии с Малороссией» Семена Дивовича (1762 г.)[383]. Эта концепция получила развитие в памятнике украинской национальной мысли «История русов»[384]. Ученые спорят о его авторстве, называя имена Григория Конисского, Василия Полетики, А. Безбородко и др. Время создания этого труда также остается предметом полемики. Большинство ученых придерживаются датировки 1760-ми гг., но по мнению О. Прицака «История» была написана в 1818–1824 годах в одном из «тайных обществ малороссийского дворянства, бывших старшин, офицеров (включая князя Репнина) и бывших петербургских государственных деятелей»[385]. Согласно «Истории русов», казаки происходят от «козар». Так называли «ездивших на конях и чинивших набеги. По последним получили название и все воины славянские, избранные из их же пород для войны и защиты Отечества, коему служили в собственном вооружении, комплектуясь и переменяясь также своими семействами… Воины сии, вспомоществуя часто союзникам своим, а паче грекам, в войнах с их неприятелями, переименованы от царя греческого, Константина Мономаха, из козар козаками, и таковое название навсегда уже у них осталось»[386].

В российской историографии в эти же годы возникают альтернативные объяснения происхождения украинских казаков. В. Н. Татищев и А. И. Ригельман выводили их из северокавказских черкесов. Догадка была основана преимущественно на созвучии слова «черкесы» и названия казачьего центра Черкасы. С. Маркедонов обратил внимание на исследования В. М. Пудавова: «Древнее происхождение казачества служило для целого ряда авторов исторических сочинений обоснованием особой исторической миссии „степных рыцарей“». По словам В. М. Пудавова, еще до призыва варягов «южнорусские славяне уже входили в состав Хазарской монархии, и из них были сформированы охранные дружины по берегам Днепра, Дона и нижней Волги… Казачество — крайнее выражение славянского миросозерцания… Длинный двадцативековой процесс жизни востока Европы — от Геродота до XVI столетия — не уничтожил в ней присущного бытия туранской „стражбы“, какая заключалась в царских скифах и какая отразилась в преемниках их — казаках». Пудавов пытался обосновать «казачье мессианство», трансформируя на местный лад идею «Москва — Третий Рим», заявляя, что после падения Константинополя на Руси «восстанет продолжатель древнего хранения Востока Европы — казачество — и удержит равновесие в духовном разграничении мира нового, как увидим в истории Дона»[387].

Истоки казачества стали искать у древних народов. А. Г. Попов искал их у амазонок, а Е. П. Савельев — у этрусков, асов (потомков «древних Асуров»), скифов, гуннов, хазар и других народов, проживавших в разные периоды на территории Северного Причерноморья и Приазовья[388]. Вместе с тем возникают попытки вывести казачество из русского Средневековья. В XIX в. актуализируется легенда, восходящая к Стефану Яворскому (1692 г.), о том, что казаки (позже легенда использовалась не украинскими, а донскими казаками) пришли на помощь Дмитрию Донскому на Куликовом поле. Казаки участвовали в сражении и преподнесли великому князю московскому икону Донской Богоматери[389]. Этот медиевистический аспект оказал влияние на восприятие казачества в русской общественной мысли: А. И. Герцен видел в казаках «витязей-мужиков, странствующих рыцарей черного народа»[390].

В более поздней и более профессиональной историографии в вопросе о происхождении казаков делался акцент на «автохтонистской» теории. Казаков возводили к древнерусскому населению причерноморских и приазовских степей (так называемым бродникам и т. д.). Делался упор на их изначально славянском происхождении, и корни обязательно выводились из русского Средневековья.