Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Из реализованных проектов отметим открытый в Тобольске памятник Ермаку – покорителю Сибири в 1582 г. Замысел возник в 1830 г., предполагалось для этого переделать мраморную пирамиду, находившуюся на Горнощитском мраморном заводе в Екатеринбурге. Вышла заминка, потому что, как указано в архивном деле, «находящиеся в Тобольске инженерные офицеры не имеют тех сведений и способностей, какие нужны для совершения столь важного поручения». Генерал-губернатор Западной Сибири И. А. Вельяминов писал, что нужен художник из Академии художеств и нормальный архитектор. Никто ехать в Сибирь не хотел, и процесс затянулся[674]. Памятник открыли в виде пирамидального обелиска только в 1839 г. В 1833 г. дворянство г. Симбирска выдвинуло инициативу поставить памятник историку Н. М. Карамзину[675]. В 1834 г. предводитель дворянства Костромской губернии передал императору инициативу местного дворянства установить в Костроме памятник Ивану Сусанину и Михаилу Романову[676].

Вышеописанные проекты демонстрируют, что в обществе и у государства было понимание необходимости увековечивания героев Средневековья в монументальных памятниках, раз в первой трети XIX в. такие памятники стали в России значимым элементом государственной пропаганды. При этом отбирались ключевые символические фигуры, важные для современности: Владимир Креститель, Дмитрий Донской, Ермак и т. д. Только вот памятники фактически были не им, а их образам, бытующим в сознании людей XIX в., и пропитаны они были не памятью о Средневековье, а символикой и образностью XIX в. Перефразируя, можно сказать, что это памятники тому, что мы должны помнить о роли имярек в нашей истории и что он значит для нас сейчас, а не визуализация реконструкции прошлого. Отсюда облик памятников должен был скорее соответствовать эстетическим запросам эпохи, чем исторической репрезентации. Этот вывод можно проиллюстрировать цитатой из обсуждения проекта памятника Сусанину: «Не все, и самые замечательные черты добродетели могут быть предметом публичных монументов, коих главная цель есть сохранять память важнейших государственных событий»[677].

Воспеть Средневековье

Медиевализм в русской музыке проявился в двух аспектах. Первый – использование средневековых отечественных сюжетов в произведениях. Центральными персонажами музыкальных и музыкально-сценических сочинений становятся легендарные герои и исторические лица прошлого. Выше упоминалось о первых музыкальных опытах на тему Средневековья, связанных с оперными постановками театральных сочинений Екатерины II. Речь идет о сочинении императрицы для музыкального театра «исторического представления» «Начальное управление Олега» (музыка В. А. Пашкевича, К. Каноббио, Дж. Сарти, либретто Екатерины II, 1790 г.). В 1807 г. С. Давыдов написал музыку к театральной трагедии «Димитрий Донской» В. Озерова. В том же году была написана «трагедия на музыке» «Сумбека, или Падение Казанского царства» С. Н. Глинки, позже поставленная как балет[678]. В 1815 г. появилась опера К. А. Кавоса «Иван Сусанин», либретто князя А. А. Шаховского. В 1818 г. была написана фантазия с использованием образов былинных богатырей – опера К. Кавоса и Ф. Антонолини «Добрыня Никитич, или Страшный замок». В 1823 г. Кавосом создается опера «Юность Иоанна III» (на сюжет Р. М. Зотова).

В 1832 г. А. Н. Верстовский написал оперу «Вадим» о новгородском восстании против Рюрика под предводительством Вадима Храброго (ум. 864 г.)[679]. Этот же композитор создал оперу «Аскольдова могила» в 1836 г.[680] Позже Верстовский еще раз обратится к легендарному сюжету в опере «Громобой» (1854 г.). Образ Дмитрия Донского был использован в «национальном представлении» «Булат-Темир, татарский богатырь, или Донская битва» на музыку А. Е. Варламова (1839 г.), оперы А. Г. Рубинштейна «Куликовская битва» («Дмитрий Донской», либретто В. А. Соллогуба, В. Зотова, 1849 г.). Событием в музыкальной и общественной жизни стали оперы М. И. Глинки «Жизнь за царя»[681] («Иван Сусанин», 1836 г., либретто барона Е. Розена) и «Руслан и Людмила» (1837–1842 гг.)[682].