Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

На костюмированном балу было представлено более 50 губерний. Каждую из них демонстрировала дворянская чета. Впереди четы шел мальчик с гербом губернского города в руках. Была и пара с мальчиком, олицетворяющая Петербург – город в силу своей истории, не имеющий сильных национальных традиций, связывающих его с русской стариной. Но князь А. С. Долгорукий, княгиня В. А. Черкасская, князь Д. Б. Голицын, которым было доверено олицетворять имперскую столицу, были в русских костюмах. Сохранилась изображающая их акварель Д. Карбоньера (в альбоме, посвященном балу, который графиня А. Ф. Закревская преподнесла императрице Александре Федоровне на память о торжестве)[933]. На этой акварели княгиня Черкасская была изображена в наряде, напоминающем официальный костюм в русском стиле, введенный Николаем I. Об официальности мероприятия свидетельствовал фон, где были нарисованы классицистические памятники архитектуры и скульптуры имперской столицы – Александровская колонна, Адмиралтейство, спуск к Неве с каменным львом.

Более органично в национальных костюмах выглядели аристократы, олицетворяющие Москву. На акварели А. М. Воробьева из того же альбома представлена княгиня С. В. Мещерская в роскошном русском наряде, отороченном мехом и украшенном нитями жемчуга. Граф В. П. Апраксин был в богатом старинном костюме с горлатной шапкой думного боярина. Юный граф В. А. Ростопчин предстал в кафтане, шароварах, красных сапожках и шапке, несколько напоминавшей шапку Мономаха. В руках граф держал изображение герба Москвы.

Шествие аристократических пар, персонифицирующих различные регионы, на этом балу время от времени прерывали «исторические лица», среди которых были и герои Средневековья. Очевидец писал: «Среди этой пышности в величавой простоте явился русский мужик села Домнина, Иван Сусанин, в смуром кафтане, в черных рукавицах, с дубиной в руке, весь занесенный снегом. Тут, под Нижним Новгородом, шел князь Димитрий Михайлович Пожарский, в ратной одежде древнего воеводы, со своим верным Кузьмою. За Архангельском бежал в Москву учиться рыбацкий сын с Холмогор, 16-ти лет, в нагольном тулупе, накинутом на плечо, с сетью в одной руке, с арифметикой Магницкого в другой. Добрыня, открывавший шествие, ливонский рыцарь посередине, Ермак в заключение, еще умноживший свои сибирские племена, были по-прежнему величавы»[934].

Подобный костюмированный бал состоялся и в 1851 г. По воспоминаниям одного из современников, он был задуман «по поводу двадцатипятилетия со дня вступления на престол Николая I… приветствовать императора должны все различные народности, входящие в состав империи»[935]. На этом балу также были пары, олицетворявшие различные местности России, и мальчики, которые несли гербы этих местностей. Так, юный князь Петр Алексеевич Кропоткин (будущий знаменитый анархист) в костюме персидского царевича нес на балу герб Астраханской губернии. А. А. Назимова, также представлявшая Астрахань, была в великолепном костюме персидской царицы. В нарядах Назимовой и Кропоткина нашло отражение представление об этой части империи, как об исконно восточной, но развивавшейся под властью русского царя.

Кропоткин вспоминал о бале следующее: «Громадный зал московского Дворянского собрания был наполнен гостями. Каждому из детей вручили жезл с гербом одной из шестидесяти губерний Российской империи. На моем жезле значился орел, парящий над голубым морем, что, как я узнал впоследствии, изображало герб Астраханской губернии. Нас выстроили в конце громадного зала; затем мы попарно направились к возвышению, на котором находились император и его семья. Когда мы подходили, то расходились направо и налево и выстроились таким образом в один ряд перед возвышением. Тогда по данному нам приказанию мы склонили все жезлы с гербами перед Николаем… Апофеоз самодержавия вышел очень эффектным. Николай был в восторге. Все провинции преклонялись перед верховным правителем»[936].

Другой очевидец бала зимнего сезона 1850–1851 гг. у графини Н. А. Орловой-Денисовой – граф М. В. Толстой – также отмечал, что «композиция» бала служила прославлению императора. Он вспоминал, что в русской кадрили «олицетворялись все области и города России, составляющие полный императорский титул». Танцевальные пары, воплощающие эту идею, описывались им следующим образом: «Впереди всех выступал седовласый старец Киев в пышном боярском наряде, ведя под руку молодую женщину в сарафане из серебристой ткани, осыпанной драгоценными камнями. Во второй паре шел также боярин, но менее старый (граф Ростопчин); он изображал собой Москву. Казанская пара была наряжена в Татарском вкусе. Сибирские дикари разных племен шли под начальством Ермака, которого представлял Дашков, колоссального роста, покрытый с головы до ног стальными доспехами. Самая изящная пара (князь Сер. Александр. Оболенский с красавицей княгиней Н. Б. Шаховской) представляла собой Польшу»[937].