Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

В послевоенном советском кинематографе медиевальные темы распространились на новые жанры – сказку, комедию, хотя не была забыта и военно-патриотическая тематика. В сказках герои помещались в средневековый культурный и бытовой контекст и тем самым косвенно пропагандировали средневековые образы. В 1946 г. по одноименному произведению П. П. Бажова на основе литературной обработки уральского фольклора был снят фильм «Каменный цветок». Его режиссером стал А. Л. Птушко (1900–1973) – еще один знаменитый представитель жанра. В 1952 г. зрители впервые увидели его фильм «Садко», а в 1956 г. – «Илью Муромца». В картине об Илье ее авторы, отойдя от сказочности в сторону былин, смогли создать для советского зрителя образ русского средневекового героя. На примере этого фильма, снимавшегося около трех лет, хорошо видно, насколько вдумчивой была историческая цензура в советском кинопроизводстве. Корректировке в патриотическом плане подвергался образ князя Владимира, из которого «нельзя было делать хлюпика», поскольку, согласно постановлению худсовета «Мосфильма», он являлся «крупнейшим государственным деятелем». Но из фильма также пришлось устранять ряд мотивов, «могущих оскорбить национальные чувства народов Востока», в частности пришлось переименовать «Калин-собаку» в «Калина-царя»[1142].

Реальный исторический персонаж и эпоха нашли свое отражение и в фильме «Андрей Рублев» (1966 г.) режиссера Андрея Тарковского (1932–1986). Средневековье с точки зрения истории повседневности здесь было представлено на первый взгляд весьма реалистично, но, по словам самого режиссера, он не стремился к правде «археологической и этнографической», взамен создавая некую «физиологическую» правду, доступную для зрителя и не имеющую ничего общего с живописной стилизацией[1143]. Эти известные слова режиссера, тем не менее, несколько расходятся с его цитатой из интервью 1985 г. журналисту И. Померанцеву для немецкого журнала «Форум», где А. Тарковский, в ответ на вопрос о жестокости в своих фильмах, настаивает, что его интерпретация Средневековья гораздо мягче того, что было на самом деле: «… в этом фильме рассказывается об очень страшном времени. Или грубо говоря, если бы мы поставили целью не только правдиво, но в каких-то правдивых пропорциях рассказать об этих обстоятельствах, нам бы пришлось гораздо больше этих сцен жестоких употребить и обстоятельства вспомнить. Потому что, если мы будем говорить о том времени, то должен вам сказать, что со страниц этого исторического отрезка буквально капает кровь. Жуткое было время»[1144].

В связи с этим можно заключить, что в «Андрее Рублеве», несмотря на выразительную визуальную составляющую, Средние века как эпоха отступают на второй план. Для А. Тарковского, как и для многих других режиссеров, Средневековье представляет интерес не как реальная историческая эпоха, которая требует тщательного изучения для поиска достоверности, а как некий неоформленный художественный образ, из которого автор волен изготавливать историю, руководствуясь своими личными ощущениями. Таким образом, в «Андрее Рублеве» Средневековье осталось скорее антуражем на службе авторского замысла[1145].

В 1960-х и 1970-х гг. не утрачивал своей популярности жанр киносказки. В 1959 г. творчество А. Роу ознаменовано выходом картины «Марья-искусница», затем в ближайшие годы выходит еще несколько его сказок – «Морозко» (1964 г.), «Огонь, вода и… медные трубы» (1968 г.) и «Варвара-краса, длинная коса» (1969 г.). В целом, данные работы являются закономерным продолжением фильмографии А. Роу, где режиссер не отступает от своего авторского стиля. То же можно сказать и про А. Птушко, в 1972 г. снявшего экранизацию «Руслана и Людмилы». В этом же году А. Роу снимает фильм «Золотые рога» (1972 г.), ставший последним в фильмографии режиссера, скончавшегося в 1973 г. Тем не менее в 1975 г. Г. Васильевым (1940–1999) была снята картина «Финист – ясный сокол», в написании сценария которой А. Роу принимал участие незадолго до смерти. Таким образом, сам фильм во многих аспектах явился продолжением его традиции.