Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Вместе с тем стоит подчеркнуть, что медиевализм играет в украинской культуре третьестепенную роль. Главный конфликт исторических памятей лежит, как показал Г. Касьянов, между двумя нарративами памяти: национальным/националистическим и советско-ностальгическим[1213]. Средневековье в эту схему плохо вписывается. На первом месте среди актуальных политических дискурсов, безусловно, история XX в., тема первой Украинской республики, Голодомора, политики украинизации в СССР, история украинского национализма, Второй мировой войны и т. д. Далее следует история «гетмана Ивана Мазепы» и «казацкой Украины» XVII–XVIII вв. И только потом привлекаются эпизоды древнерусской истории. Причем, как правило, обращение к ним связано либо с локальной историей (князья-основатели, краеведческие знаменитые сюжеты, объекты, составляющие гордость местных жителей, – замки, храмы и др.), либо память о ней актуализируется в международной конфликтной ситуации (спор о «принадлежности» древнерусского исторического наследия, периодически вспыхивающий между Украиной и Россией).

Правда, надо заметить, что увлеченность конструированием национальной истории XVII–XXI вв. исходит от властей, националистических движений и не во всем разделяется украинским обществом. Конъюнктурность увлеченности в исторической политике XX столетием показал выбор украинцами традиционных исторических ценностей. В 2007–2013 гг. по разным номинациям («Семь историко-архитектурных чудес Украины», «Семь чудес Украины: замки, крепости, дворцы», «Семь туристических маршрутов Украины» и т. д.) проводились конкурсы «Семь чудес Украины»[1214]. Большинство объектов, которые фигурировали в списках – средневековые, что говорит о большей ценности в глазах граждан истории X–XVII вв., древнерусской истории и периода Великого княжества Литовского и Речи Посполитой до эпохи Хмельнитчины включительно, нежели истории XIX–XX столетий в официальной украинской трактовке. Правда, проект «Великие украинцы», проводившийся телеканалом «Интер» в 2007–2008 гг., показал иные результаты: в рейтинг из десяти человек вошел только один средневековый персонаж – Ярослав Мудрый (следующий по хронологии – Богдан Хмельницкий)[1215].

Элементы медиевализма в современной украинской исторической политике можно выделить в трех направлениях. Первое – это эмансипация украинской средневековой истории от российской, продолжение линии Антоновича – Грушевского. Второе – это обретение своего собственного прошлого в виде создания реперов, вех памяти в рамках локальных, региональных исторических проектов. Третье – несмотря на то, что казацкий дискурс в украинской истории в основном относится к XVII–XVIII вв., то есть выходит за рамки Средневековья, медиевальные начала иногда проявляются и в нем при обращении к предыстории казачества.

Все эти направления являются составной частью процесса национализации украинской истории, который был одновременно процессом политической суверенизации. Ее сценарий был стандартен для постсоветского пространства, и одним из его элементов был поиск «национальных черт в донациональных эпохах». По словам Г. В. Касьянова, «он основан на телеологической конструкции, в которой целесообразность “своей”, “национализированной” истории обусловлена необходимостью существования “своей”, уникальной нации и соответствующего государства. История представлена как онтологически выверенное движение к некоей высшей цели – возникновению национального государства… Цель (или следствие) прямо или имплицитно отождествляется с причиной»[1216]. То есть существование современного Украинского государства, украинизированной политической элиты и украинской нации делают необходимым поиск его истории, чем более древней, тем лучше.

Медиевализм в этих конструкциях проявляется по-разному, но в нем можно выделить несколько повторяющихся дискурсов. История Украины и история России (Московии) в национальном украинском нарративе преподносятся как разные истории. И как раз факт существования Киевской Руси здесь изображается «решающим» аргументом: на территории Украины государственность с центром в Киеве рождается в IX в., когда Москвы еще и не существовало. По мнению украинских историков, истоки Московии можно искать не ранее XII в., «Русь-Украина» старше[1217]. Киевская Русь – это не первый период истории России (Московии), а внешний фактор ее истории, такой же, как варяги-скандинавы, тюрки и т. д.

Россию/Московию, по украинской версии, надо выводить не из Поднепровья, а из Окско-Волжского междуречья. Русские историки должны искать истоки своей страны в тех землях, которые сегодня занимает Российская Федерация[1218]. Земли Киева и Чернигова, на которых зародилась русская государственность, с точки зрения украинских историков, России никогда не принадлежали; по их мнению, это с древности земли Украины и правящая династия на самом деле не Рюриковичей, а Владимировичей, берущая свое начало от украинского князя Владимира.