Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

К наиболее удачным экспериментам советского времени следует отнести экспозиции, размещенные в памятниках средневековой архитектуры и позволяющие окунуться в мир Средневековья. Таковы, например, Дмитриевский собор во Владимире, Рождественский собор в Боголюбове (расположен в здании XVIII в., но с археологической экспозицией и раскрытыми фрагментами собора XII в.), церковь Бориса и Глеба в селе Кидекша, Софийский собор в Полоцке (расположен в цоколе здания XVIII в., но с раскрытыми фрагментами храма XI в.) и др. Экспозиция в этих храмах-памятниках выстроена таким образом, чтобы посетитель по возможности полно представил данное сооружение в том виде, в каком оно существовало в Средневековье. Подчеркнем, что это не просто музеефицированные памятники древнерусской архитектуры, каких довольно много, а специально организованные экспозиции, главным элементом которой выступает сохранившийся памятник. Зачастую в таких экспозициях представлены копии икон или утвари, украшавших данный храм в древности.

Можно назвать и другие музейные экспозиции, неудачные с точки зрения раскрытия образов Средневековья. Так, например, Музей древнерусской культуры имени Андрея Рублева, созданный в 1947 г. в архитектурном ансамбле бывшего Спасо-Андроникова монастыря, изначально представлял икону как произведение изобразительного искусства, а Андрея Рублева, соответственно, как великого русского художника (в одном ряду с И. Е. Репиным и В. И. Суриковым)[1196]. Таким образом, средневековому явлению оказались навязаны коннотации Нового времени. Безусловно, такой прием позволил сохранить и архитектуру Андроникова монастыря, и тысячи древнерусских икон, спасенных реставраторами и хранителями музея, а также придавал известную легитимность иконе в системе атеистической идеологии Советского государства. Однако на современном этапе этот подход значительно уступает, например, московскому Музею русской иконы или даже екатеринбургскому музею «Дом Невьянской иконы», где магистральной линией становятся не художественные достоинства иконы с точки зрения искусства Нового и Новейшего времени, а особенности средневековой иконографии и ее развитие в традициях Нового времени.

В целом для советской исторической политики Средневековье, бесспорно, было периферийной темой. В случаях, когда на объекте сочетались средневековая и революционная тематика, предпочтение однозначно отдавалось революции. Так, средневековая крепость Орешек в первую очередь была музеем царской тюрьмы для борцов с режимом и музеем героической обороны крепости в годы Великой Отечественной войны, затем шла петровская эпоха и только потом – медиевальная проблематика. Однако медиевалистические сюжеты занимали свою нишу в области сохранения историко-культурного наследия, патриотического воспитания, локальной истории. Создание специальных туристических маршрутов, таких как «Золотое кольцо», свидетельствует о востребованности и понимании важности этих сюжетов.

Глава VI Медиевальный бум на постсоветском пространстве

Человек навсегда прикован к прошлому, как бы далеко и как бы быстро он ни бежал, цепь бежит вместе с ним.

Ф. Ницше

Возрождение медиевализма после распада СССР

Ретротопия («одержимость прошлым»)[1197] стала модной страстью на постсоветском пространстве, причем страстью, стабильно присутствующей во всех обществах без спадов и ремиссий. Этот ее статус вызван сочетанием двух факторов. Первым является то, что страны, образовавшиеся на обломках СССР, с разной степенью интегрированности вошли в мировой глобализационный процесс; поэтому в их культуре и социуме проявляются тенденции и влияния современного постмодерного и пост-постмодерного мира, о которых мы писали в предыдущем томе книги применительно к Центрально-Восточной Европе и Балканам.

Кратко перечислим их:

1. Рост национализма в новых национальных государствах постимперского мира, а где национализм – там всегда развивается медиевализм как часть исторической аргументации собственной национальной исключительности и злокозненности других наций (особенно былых хозяев).

2. Описанный А. Ассман конец темпоральной эпохи модерна с утратой конструктивных концепций будущего и неизбежном при этом обращении в поисках ментальной опоры к прошлому как к чему-то стабильному в катастрофичном мире[1198].

3. Дигитализация современной культуры, которая создает убедительную иллюзию тождественности с прошлым через компьютерные игры и цифровые реконструкции.

4. Проникновение в культуру глобалистских констант и образцов для подражания, связанных с образами прошлого (феномен поттерианы, толкиенизма, «Игры престолов» и прочих узнаваемых мировых медиевальных брендов).