Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Еще одной страницей украинского медиевализма являются находки, интерпретируемые в стиле романтического национализма образца XIX в. Житель Запорожья Сергей Пьянков 7 ноября 2011 г. у острова Хортица выловил из Днепра меч и передал его в Музей истории запорожского казачества. Журналисты тут же заговорили о находке «меча князя Святослава»[1225]. В 2014 г. в Харьковской области была найдена декорированная серебряная рогатина XII в., которую атрибутировали как принадлежащую князю Игорю Святославичу из «Слова о полку Игореве», причем не просто атрибутировали, а буквально истолковали слова великой поэмы: «Можно с высокой вероятностью предполагать, что публикуемое копье было утрачено князем Новгород-Северским Игорем в стычке с отрядом пленивших его половцев там, где указано в “Слове” и летописи. Видимо, и фигурально, и буквально “преломил” князь Игорь Святославич “копье о конец Поля Половецкого”»[1226]. Вообще ситуация с мифом об Игоре Святославовиче Новгород-Северском, известном по шедевру древнерусской литературы «Слово о полку Игореве», четко характеризует состояние современной украинской культурной памяти о Древней Руси. «Слово» традиционно воспринималось в славянской культуре как главный «общий» памятник восточнославянских народов[1227]. После 1991 г. трактовка на Украине изменилась. Современный украинский учебник литературы рассматривает «Слово о полку Игореве» как «жемчужину украинского лироэпоса»[1228]. Украинские ученые – сторонники подлинности «Слова» – настаивают на том, что этот памятник принадлежит только украинской культуре, что рукопись «Слова» была вывезена в Ярославский монастырь из Чернигова игуменом Иоилем, который, по всей видимости, продал ее Мусину-Пушкину, а уже стараниями того произведение приобрело славу русского памятника.

Культ казацкой эпохи является важной составляющей исторической политики современной Украины. Казаки – уникальная составляющая именно украинской истории, ее бренд (хотя казачество было и в других регионах, но на столь высокий уровень его символика поднята только на Украине). Поскольку тема эта мало связана с медиевализмом, мы ее будем рассматривать только в одном аспекте – периодически возникающем поиске древних корней казачества[1229]. Торжественно отмечалось 500-летие Запорожской Сечи. Еще в 1990-е гг. при участии Коммунистической партии Украины эпоха «казацкой Украины» XVI–XVII вв. была объявлена временем рыночной экономики и процветания фермерских хозяйств, а украинское общество того времени – высокообразованным и гораздо более развитым, чем у соседей[1230]. В дальнейшем градус риторики был немного снижен, но все равно время казацкой Гетманщины было объявлено золотым веком Украины[1231].

Примечательно, что из украинского исторического дискурса почти полностью выпадает средневековое государство, которое реально существовало на этой территории между древнерусским и казацким периодами – Великое княжество Литовское и Русское. Связанные с ним темы малопопулярны в науке, а в исторической политике его образ слабо обозначен. Интерес в нему присутствует в основном на уровне локальных историй городов и местечек, историй отдельных замков и генеалогии местной знати[1232]. Это, безусловно, связано с общей ориентированностью украинского исторического самосознания. Великое княжество Литовское для него – чуждое образование, эпизодичное и не работающее на формирование национальной истории (при этом важное для «локального патриотизма»). Зато оно занимает центральное место в историческом дискурсе другого восточнославянского народа – белорусов.

Найти свое средневековое государство: дискурс Великого княжества Литовского в белорусском национальном конструкте [1233]

Белорусский медиевализм, с одной стороны, развивался в том же контексте, что и украинский. Во главу угла было поставлено создание своей национальной истории, начиная со Средневековья. С другой стороны, существенным отличием от украинского проекта была неочевидность средневековой белорусской национальной истории. Украинцам не надо было искать Киевскую Русь, а белорусам предстояло обрести собственное Средневековье. Проблема была в том, что в Средние века в Восточной Европе не было королевства или княжества с названием «Белоруссия».