Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Сомнения в пошатнувшейся высокой роли русской государственности, порожденные кризисом и распадом СССР в 1980–1990-х гг., несколько неожиданно вызвали реанимацию антинорманнской полемики. Норманизм вновь был предан анафеме как покушающийся на устои и репутацию страны. Научной составляющей в новом витке споров было немного. Содержание обновленной антинорманнской идеи несло мало свежих мыслей – была востребована старая концепция С. А. Гедеонова и А. Г. Кузьмина, утверждавшая, что варяги – это на самом деле балтийские славяне[1286]. Апологетом и движущей силой борьбы с норманистами выступил историк В. В. Фомин, которому оказывал поддержку директор Института российской истории РАН А. Н. Сахаров. В корпорации профессиональных историков идеи Фомина не нашли поддержки, а в обществе они имели особый и не слишком масштабный круг потребителей, потому что звучали откровенно вторично. После ухода А. Н. Сахарова с поста директора ИРИ РАН Фомин и его сторонники утратили авторитетную поддержку в академических кругах.

Как ни парадоксально, одновременно с антинорманнскими идеями стал развиваться культ варягов/викингов, что проявилось в появлении «варяжских дружин» среди реконструкторов, постройке реплик кораблей викингов, развитии музея-заповедника «Гнёздово», устройстве развлекательных «деревень викингов»[1287], скандинавских ресторанов со «средневековым меню» и т. д. По всей вероятности, данная тенденция связана с влиянием на Россию глобальных культурных трендов, в которых викингиана занимает особую нишу в медиевализме.

Номенклатура средневековых героев в современной российской культуре не содержит неожиданных имен, но расстановка акцентов имеет свою специфику. По хронологии первыми востребованными персонажами оказываются славянские просветители Кирилл и Мефодий. Памятники им в 1990–2000-х гг. были поставлены в Москве, Мурманске, Ханты-Мансийске, Сыктывкаре, Брянске, Коломне, Дмитрове, Владивостоке, Черкесске, селе Становом (Липецкой области), Кронштадте, Курске, Смоленске, Самаре, Саратове, Екатеринбурге, Белгороде, Твери, Астрахани, Севастополе, Йошкар-Оле, Саранске[1288]. Перечень населенных пунктов на первый взгляд кажется странным: большинство из них не связаны не то что с Кириллом и Мефодием, но и не существовали в Древней Руси. Какое отношение к «солунским братьям» могут иметь Ханты-Мансийск, Кронштадт или Владивосток? Однако все становится на свои места, если рассматривать культ Кирилла и Мефодия не как почитание связанных с ними памятных мест, а как общий символ славянского единства, с помощью которого происходит маркировка территории, охваченной единой славянской – русской – культурой, грамотой и верой. Таким образом проявляется медиевализм: средневековые образы используются для манифестации современной политической идеи единства Славянского (читай: Русского) мира.

Примерно ту же функцию, только в несколько меньших масштабах, выполняют памятники былинному герою, богатырю Илье Муромцу. Они стоят в Муроме, Екатеринбурге, Ижевске и Владивостоке. Примечателен проект установки во Владивостоке памятника Илье Муромцу в виде гигантской статуи на… острове. Изначально он должен был встречать корабли, подходящие к Владивостоку (наподобие статуи Свободы в Нью-Йорке). Правда, в итоге памятник поставили в Адмиральском сквере. Пресс-служба администрации Владивостока так объясняла, почему памятник именно Илье Муромцу: «…богатырь является наглядной иллюстрацией к словам Владимира Ильича Ленина: “Владивосток далеко, но город-то нашенский”… русский дух в нем должен жить! А что может быть лучшим воплощением национальной силы, как не былинный силач»[1289].

В Муроме Илья Муромец стал туристическим брендом. На доме, который стоит на месте, где он родился, и в котором до сих пор живут его потомки, висит мемориальная доска.

Памятниками почитание не ограничивается. Первое празднование, приуроченное к Дням Кирилла и Мефодия прошло еще в СССР в 1986 г. в Мурманске и называлось «Праздник письменности». В дальнейшем мероприятия проходили: в 1987 г. в Вологде, в 1988 г. в Великом Новгороде, в 1989 г. в Киеве, в 1990 г. в Минске, в 1991 г. в Смоленске, в 1992 и 1993 гг. в Москве, в 1994 г. во Владимире, в 1995 г. в Белгороде. 30 января 1991 г. постановлением Президиума Верховного Совета РСФСР день 24 мая был объявлен Праздником славянской письменности и культуры, он стал государственным. Была официально продолжена традиция переноса места празднования из одного города в другой: его принимали Кострома (1996 г.), Орел (1997 г.), Ярославль (1998 г.), Псков (1999 г.), Рязань (2000 г.), Калуга (2001 г.), Новосибирск (2002 г.), Воронеж (2003 г.), Самара (2004 г.), Ростов-на-Дону и Новочеркасск (2005 г.), Ханты-Мансийск (2006 г.), Коломна (2007 г.), Тверь (2008 г.), Саратов (2009 г.). С 2010 г. основные мероприятия Дней славянской письменности и культуры проходят в Москве[1290].