Читаем Модернизация с того берега. Американские интеллектуалы и романтика российского развития полностью

Хотя этот пакт ознаменовал конец коммунистических симпатий среди всех, за исключением нескольких американских интеллектуалов, Лайонс к 1941 году не успокоился. Его цели были как историческими, так и сиюминутными. Признавая, что многие радикалы с тех пор изменили свое мнение, он демонстративно перечислил имена тех, кто был связан с Коммунистической партией или той или иной ее подставной организацией. В то же время Лайонс предупредил, что стремление коммунистов не допустить участия Соединенных Штатов в европейской войне наносит ущерб их оборонным усилиям, особенно в результате разрушительных ударов в оборонной промышленности. Лайонс и Чемберлин здесь расходились во мнениях; хотя оба яростно выступали против Советов, Чемберлин занял настороженную в международном отношении позицию, надеясь изолировать Соединенные Штаты от европейского конфликта. Лайонс, напротив, хотел, чтобы Соединенные Штаты были изолированы от советской заразы, но не от самой войны. Даже самые основные гражданские права, настаивал Лайонс, возможно, придется ограничить, чтобы бороться с коммунистической угрозой в Соединенных Штатах. Хотя такое энергичное преследование коммунистов несло в себе опасность – «могут пострадать невинные наблюдатели», – Лайонс призвал американцев противостоять коммунистической «угрозе сегодняшнего дня» [Lyons 1971: 401–402, chaps. 20, 23, 29].

И Чемберлин, и Лайонс сохранили свой стойкий антикоммунизм после войны. Они стали, в таксономии Ханны Арендт, «экс-коммунистами», а не «бывшими коммунистами». То есть они связали свои профессиональные задачи с опровержением своей прошлой позиции, а не вернулись к убеждениям, которые в первую очередь привели их к радикальным политическим взглядам [Arendt 1953: 595–599]. Чемберлин работал редактором ведущих антисоветских изданий, «The New Leader» и (позже) «Human Events», а также в новом американском журнале, посвященном событиям в России, «The Russian Review» [Nash 1945: 14; Mohrenschildt 1970: 1].

После войны Лайонс и Чемберлин продолжили придерживаться своего агрессивного антикоммунизма. Оба написали статьи для серии брошюр, спонсируемой Католической информационной лигой, под лозунгом «Взгляните в лицо этим фактам, мистер Америка, и действуйте, пока вы еще свободны». Эти брошюры, наряду с другими послевоенными работами тех же авторов, занимали крайнюю позицию в быстро расширяющейся антикоммунистической сети[496]. Чемберлин настаивал на том, что российское прошлое ответственно за советское настоящее. Советские тенденции к автократическому или абсолютистскому государству, писал он, восходили не к теориям Ленина, а к возникновению средневекового российского государства [Chamberlin 1953: 21–22]. По этой причине американская политика сдерживания была недостаточно напористой. Чемберлин, таким образом, привнес партикуляристский аргумент о России в холодную войну. Вместо того чтобы использовать утверждения об отсталости России или ее азиатских аспектах для оправдания высоких затрат на модернизацию, как он когда-то делал, Чемберлин в 1950-х годах ссылался на эти утверждения для того, чтобы продемонстрировать серьезность российской угрозы. Если Чемберлин часто приписывал советскую угрозу глубоким историческим и географическим силам, он также отмечал и идеологическую опасность. Он тратил свою энергию на нападки на коммунизм как набор принципов[497]. Даже такие давние партикуляристы, как Чемберлин, делали пробные шаги в сторону универсалистских аргументов.

Лайонс тем временем отошел от внешней политики и переместился в другие уголки консервативного движения. После Второй мировой войны он обратился к написанию биографии символа консервативного движения Герберта Гувера, в конечном итоге завершив в общей сложности три официальные биографии бывшего президента. Антикоммунизм Лайонса в большей степени, чем у Чемберлина, приобрел универсалистский оттенок. Проводя четкое различие между русским народом и советским государством, он отказался от давнего утверждения о том, что государство возникло из особых черт русского народа. Вместо этого в сочинении 1953 года он заявил, что предположение, будто прошлое России объясняет ее советское настоящее, равносильно «расистской чуши». Homo Sovieticus в этом анализе представал совершенно иным видом, чем русский. Существовали уникальные русские черты – он упомянул «широкую натуру» и терпение, – но они служили только для защиты русских от ежедневных грабежей советской жизни [Lyons 1953: 314, 373]. Русское население, заключил Лайонс, может стать союзником Америки в борьбе против советского режима. Понимание Советского Союза как идеологической конструкции, а не как порождения российской истории, характера или географических особенностей, стало одним из центральных принципов мышления времен холодной войны и определило интеллектуальную жизнь, а также формулирование американской политики и реакции на нее в этот период.

Перейти на страницу:

Все книги серии Современная западная русистика / Contemporary Western Rusistika

Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст
Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст

В этой книге исследователи из США, Франции, Германии и Великобритании рассматривают ГУЛАГ как особый исторический и культурный феномен. Советская лагерная система предстает в большом разнообразии ее конкретных проявлений и сопоставляется с подобными системами разных стран и эпох – от Индии и Африки в XIX столетии до Германии и Северной Кореи в XX веке. Читатели смогут ознакомиться с историями заключенных и охранников, узнают, как была организована система распределения продовольствия, окунутся в визуальную историю лагерей и убедятся в том, что ГУЛАГ имеет не только глубокие исторические истоки и множественные типологические параллели, но и долгосрочные последствия. Помещая советскую лагерную систему в широкий исторический, географический и культурный контекст, авторы этой книги представляют русскому читателю новый, сторонний взгляд на множество социальных, юридических, нравственных и иных явлений советской жизни, тем самым открывая новые горизонты для осмысления истории XX века.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Коллектив авторов , Сборник статей

Альтернативные науки и научные теории / Зарубежная публицистика / Документальное
Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века
Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века

Технологическое отставание России ко второй половине XIX века стало очевидным: максимально наглядно это было продемонстрировано ходом и итогами Крымской войны. В поисках вариантов быстрой модернизации оружейной промышленности – и армии в целом – власти империи обратились ко многим производителям современных образцов пехотного оружия, но ключевую роль в обновлении российской военной сферы сыграло сотрудничество с американскими производителями. Книга Джозефа Брэдли повествует о трудных, не всегда успешных, но в конечном счете продуктивных взаимоотношениях американских и российских оружейников и исторической роли, которую сыграло это партнерство.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Джозеф Брэдли

Публицистика / Документальное

Похожие книги

1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука
1991: измена Родине. Кремль против СССР
1991: измена Родине. Кремль против СССР

«Кто не сожалеет о распаде Советского Союза, у того нет сердца» – слова президента Путина не относятся к героям этой книги, у которых душа болела за Родину и которым за Державу до сих пор обидно. Председатели Совмина и Верховного Совета СССР, министр обороны и высшие генералы КГБ, работники ЦК КПСС, академики, народные артисты – в этом издании собраны свидетельские показания элиты Советского Союза и главных участников «Великой Геополитической Катастрофы» 1991 года, которые предельно откровенно, исповедуясь не перед журналистским диктофоном, а перед собственной совестью, отвечают на главные вопросы нашей истории: Какую роль в развале СССР сыграл КГБ и почему чекисты фактически самоустранились от охраны госбезопасности? Был ли «августовский путч» ГКЧП отчаянной попыткой политиков-государственников спасти Державу – или продуманной провокацией с целью окончательной дискредитации Советской власти? «Надорвался» ли СССР под бременем военных расходов и кто вбил последний гвоздь в гроб социалистической экономики? Наконец, считать ли Горбачева предателем – или просто бездарным, слабым человеком, пустившим под откос великую страну из-за отсутствия политической воли? И прав ли был покойный Виктор Илюхин (интервью которого также включено в эту книгу), возбудивший против Горбачева уголовное дело за измену Родине?

Лев Сирин

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное / Романы про измену