Модернизация с того берега. Американские интеллектуалы и романтика российского развития

В то время как в 1930-х годах обострялись политические споры о Советском Союзе, эксперты Госдепартамента по новой России сохраняли дипломатическую отстраненность. Эти новые специалисты, представлявшие собой результат недавно зародившегося стремления к профессионализации дипломатического корпуса, имели более качественное образование, но были и менее публичны, чем их предшественники. В отличие от их современников в сфере журналистики, которым для профессионализации необходимо было предлагать интерпретацию и личные взгляды, сотрудников Госдепартамента нового типа учили придерживаться жестких представлений о дипломате на службе нации. Выражать мысли по поводу внутриполитических различий и личное мнение было запрещено. Однако их обучение не сводилось лишь к тактичности, поскольку они получили формальное обучение в области международных отношений, а также знания о конкретных регионах. Тем не менее в других отношениях тяга к профессионализации среди дипломатов и журналистов имела схожие последствия. Чиновники Госдепартамента стремились привить дипломатам слаженность внутри команды, точно так же, как Уолтер Липпман – у журналистов. Фактически Липпман призывал к реорганизации дипломатии еще за шесть лет до своих манифестов о журналистике.

Небольшой том Липпмана «Ставки дипломатии» (1915) вышел в особенный момент, когда шли дебаты о представительстве Америки за рубежом. В бесчисленных статьях в период между началом войны в Европе в 1914 году и вступлением Америки в боевые действия в 1917 году говорилось о необходимости для американской дипломатии принять европейскую модель аполитичного профессионализма. Это движение заметно усилилось после того, как в конце 1913 года госсекретарь Уильям Дженнингс Брайан провел чистку среди опытных дипломатов [Lippmann 1915, ch. 15; Ilchman 1961: 118–125]. Отставка Брайана в 1915 году привела к возобновлению просьб об исключении американских дипломатов из мира политики, в то время как сильное увеличение связанной с войной деятельности продемонстрировало потребность в опытном и способном персонале в американских посольствах [Ilchman 1961: 140–142; Schulzinger 1975: 59–61].

Поворот к профессионализации усилился после Первой мировой войны, хотя и без участия Липпмана. Законом Роджерса 1924 года была создана Заграничная служба и таким образом реорганизовано представительство Америки за рубежом. Законом Роджерса также была создана Школа иностранных дел (ФСС, от англ. Foreign Service School, FSS). В этом учебном заведении новым работникам дипломатической службы давали общие знания в области международных отношений, свободные от того, что руководители департаментов сочли утопическими мечтами университетов о мире во всем мире. В отличие от таких идеалистов, преподаватели ФСС описывали международные отношения как непрерывную борьбу за политические и экономические интересы. Эти глубоко укоренившиеся интересы, а также борющиеся за них различные «психологии» народов, пережили и малозаметные изменения в правительстве, и целые смены политических режимов. В 1926 году один выдающийся историк рассказал студентам Школы иностранных дел, что недавние революции в Германии и России не поколебали глубоко укоренившуюся «психологию» жителей обеих стран. Это подтвердил глава восточноевропейского отдела Заграничной службы Роберт Келли, рассказывая о своем опыте, полученном в этом регионе. Свои лекции в ФСС он начал с заявления, что «важнейшую роль в развитии российского государства сыграла физиография места обитания русского народа»[500]. Рельеф территории страны сформировал национальный характер, а характер – дипломатию.

Для многих работников дипломатической службы этот урок о постоянстве национального характера лишь подтвердил те знания, что они уже усвоили в колледже. Джордж Фрост Кеннан вспоминал, что главной темой на лекциях по истории в Принстонском университете было «влияние таких факторов, как климат, географические особенности и ресурсы, на характер человеческих цивилизаций». Среди того, что он читал, вероятно, были книги геолога Йельского университета Элсуорта Хантингтона, который энергично доказывал связь между характером, климатом и географическими особенностями местности. Подобные мысли часто повторялись на лекциях в ФСС и, несомненно, нашли отклик у класса молодых дипломатов, почти полностью набранных из этих университетов. Смысл таких идей был в том, что поведение людей, основанное на географических аспектах, более стабильно, чем поведение, навязанное правительством [Kennan 1967, 1: 14][501]. Целью школы было научить не только подходу к международным отношениям, но и стандартам профессионализма и личного поведения. Эти стандарты послужили (по словам одного историка) «началом процесса отождествления себя с дипломатической профессией». Закон Роджерса, в частности, реформировал положения, касающиеся образования, без отрыва от работы и таким образом способствовал как интеллектуальному, так и профессиональному росту зарубежных представителей Америки [Schulzinger 1975: 81–85].