МОЕ ПАДЕНИЕ

- Это ключи от моей дачи. Дан сказал, что вы сразу после похорон на несколько дней туда уедете. Я там вчера все подготовил. Холодильник продуктами забил, белье, полотенца – все есть. Так что не заморачивайтесь на счет этого. Там все готово, – наверно он увидел в моем взгляде непонимание. – Я вижу, ты не в курсе? Просто тогда ключи Дану передай, мне в офис срочно надо, там клиенты ждут, Дан знает, сам меня туда послал.

На поминки мы почему-то не поехали. Как только на кладбище все закончилось, Дан попрощался с Робертом, взял меня за руку и повел к машине. Когда мы сели в машину, Дан замер на несколько минут, а я боялась его потревожить. Потом он спокойно завел машину, снял очки, кидая их на заднее сидение. Я не могла произнести ни слова. Мы ехали в полной тишине, в давящем напряжении. Я смотрела на его напряженные черты бледного лица и глаза красные. И в ужас приходила, как он изменился в лице за последние два дня. Ужасные темные тени под глазами, как будто он не спал совсем. А мне так больно за него становится. Нерешительно тяну руку к его ноге, чуть сжимаю ее. Дан не смотрит на меня, только свою руку поверх моей кладет, и так же сжимает. А руки у него до сих пор ледяные.

- Дюймовочка, – тихо, устало говорит он, продолжая смотреть на дорогу. – Ты нашла новую работу?

- Нет, – так же тихо отвечаю я, не понимая к чему это вопрос.

- Значит, вполне свободна, – как-то облегченно произносит он. – Поехали со мной за город? Один хочу побыть, не видеть и не слышать никого.

- Ты хочешь побыть один и зовешь меня с собой?

- Да, Дюймовочка. Хочу побыть один с тобой. Поедешь со мной? – с каким-то напряжением спрашивает он. Может это плохо. Но где-то внутри, я захлебываюсь от радости. Он хочет быть в этот момент со мной. Ни с семьей, ни с друзьями, а со мной. И в тоже время, резонансом, боль в груди щемящая зарождается и волнение дикое. Я не знаю, как распознать и определить эти чувства внутри меня.

- Да, конечно, я поеду с тобой, на столько, сколько тебе это будет нужно.

Мы заезжаем ко мне домой, быстро собираю необходимые вещи. Дан просто ждет меня в гостиной, разговаривая с Романом по телефону о работе. Как только я выхожу с небольшой сумкой к нему, Дан заканчивает разговор, окидывает меня хмурым взглядом.

- Сними это черное траурное платье. Тебе не идет. Не хочу видеть тебя в трауре. Надень что-нибудь белое. Например, то платье, в котором мы на озеро ездили, – не смею ему перечить. Траур действительно угнетает.

Дача у Романа небольшая, но очень уютная. Можно сказать, семейная. Новый деревянный домик, состоящий из кухни, ванны, большой спальни, гостиной и большой веранды, с плетеной мебелью. Вся мебель из светлого дерева и везде большие окна, на которых висят воздушно-белые занавески, красиво колыхающиеся от легкого ветерка. Никакого огорода. Большой просторный участок с клумбами ромашек, лилий, и еще каких-то желтых мелких цветов. Посредине располагается овальный бассейн, возле него стоят белые пластиковые лежаки. В дальнем углу небольшая баня. Все сделано, чтобы люди здесь отдыхали, а не впахивали. И такой чистый и свежий воздух, от которого кружится голова. После кладбища дышать здесь становится намного легче.

Дан показывает мне спальню, предлагает принять душ, отдохнуть. Сам скидывает с себя футболку, обувь, джинсы. Переодевается в белые свободные шорты и уходит на террасу. Быстро принимаю душ, собираю волосы в небрежный высокий пучок, переодеваюсь в длинную голубую футболку, напоминающую короткое платье. Решаю приготовить обед или, скорее, уже ужин. Я уверена, что Дан ничего не ел в последние два дня. Прохожу на кухню, смотрю в открытое окно. Хмурая погода, наконец, закончилась, ветер разогнал все тучи и на небе яркое послеобеденное солнце. Дан до сих пор сидит на террасе, прямо на ступеньках, смотрит куда-то вдаль на фруктовые деревья.

Готовлю тушеное мясо с овощами, легкий салат. Завариваю его любимый чай, нарезаю сыр, накрываю на стол. Выхожу на террасу, сажусь рядом с Даном на ступеньки. Кладу голову ему на плечо, он слегка обнимает меня за плечи, продолжая смотреть вдаль.

- Ужин готов. Пошли, поедим? – предлагаю я.

- Я не хочу, Дюймовочка. Поешь сама, ты целый день ничего не ела, – тихо говорит он, тяжело вдыхая.

- Ты тоже ничего не ел сегодня и вчера, скорее всего, тоже. Так что пошли, поедим. Пожалуйста, – прошу я.

- Я, правда, не хочу, Дюймовочка, кусок в горло не лезет, – отвечает он. Ну, нет! Так не пойдет. Я буду не я, если не накормлю его.

- Вообще-то, мы не поехали на поминальный обед. А Александра надо как полагается помянуть. Ты, как сын, просто обязан это сделать.