Моё пост-имаго

На перекрестке стоял вполне добродушный с виду констебль. Он весьма смутил одного из пассажиров остановившегося кеба, поскольку на его лице не читалось ни недовольства, ни презрительности, ни даже ехидства – полицейский просто желал прохожим доброго дня, следил за тем, чтобы никто не попадал в затруднительные ситуации, и явно был готов прийти на помощь в случае чего. Констебль отчаянно не походил на своих коллег, которые собирались в пабе «Колокол и шар». Впрочем, это был отнюдь и не Тремпл-Толл. Прошло уже примерно полчаса с момента, как кеб преодолел Угрюмый бульвар – негласную границу между Саквояжным районом и Сонным, который официально именуется Сонн…

Джаспер отвернулся от окна и посмотрел на дядюшку. Тот сидел напротив, как всегда хмурый и молчаливый. Глаза его холодно поблескивали в тени от полей цилиндра. Глядел он перед собой, о чем-то думал. Присутствия племянника доктор Доу словно не замечал.

– Ты все еще злишься? – спросил мальчик.

Что ж, повод действительно был. Джаспер не только нарушил данное дядюшке обещание отправиться спать, но и пустился в опаснейшую авантюру, которая лишь чудом, по мнению дядюшки, окончилась благополучно.

Когда Джаспер вернулся из полицейского паба домой и наткнулся на немигающий дядюшкин взгляд, он тут же понял, что все его предыдущие размышления о переменах, произошедших в Натаниэле Френсисе Доу, можно смело забыть, поскольку встретил его хорошо знакомый бессердечный автоматон.

Дядюшка не кричал на него, не устроил ему бесхитростную взбучку в стиле злобных взрослых из бедных кварталов Саквояжного района или хладнокровных, высокомерных, но намного более жутких взрослых из кварталов не-таких-уж-и-бедных. Он ничего не говорил. Даже не поднялся из кресла. Просто сидел и слушал.

Джаспер как на духу рассказал, что именно сообщил ему мальчишка из паба «В чемодане», рассказал, что побудило его отправиться в «Колокол и шар».

Как только он признался, где именно пропадал, дядюшку словно перемкнуло. Он ушел в себя и, казалось, зачерпнул ведром немного тьмы, плещущейся на дне души. До сего момента доктор полагал, что племянник отправился к мистеру Киттону, чтобы поздороваться после возвращения и поболтать о различных глупостях, вроде крыс с двумя головами, – ведь и правда, куда ему еще идти?

Он не сделал поблажку, даже когда узнал, какие важные сведения добыл Джаспер. И вообще вел себя так, словно племянник его то ли предал, то ли еще что-то в том же духе. В общем, это был старый недобрый дядюшка. Он лишь поинтересовался:

– Что это за ужас приключился с твоей головой? Ты что, боксер из порта?

– Это маскировка, – Джаспер ткнул пальцем в свои влажные, зачесанные назад волосы. – Так ходят констебли, когда они без шлемов.

– Никогда не видел констеблей без шлемов. Думал, у них вообще волос нет. Отвратительно.

Это было едва ли не последним, что сказал дядюшка.

Весь день, пока бушевал туманный шквал, Джаспер провел у себя в комнате. «Думал о своем поведении». Точнее, он должен был о нем думать, но все его мысли вращались лишь вокруг расследования. А еще Джаспер невероятно страдал: бездействие настолько противоречило его неугомонной натуре, что к вечеру следующего дня он уже не мог найти себе места.

Зашел молчаливый дядюшка – принес чашку сиреневого чая, так же молча ушел. Чай немного помог: наверное, дядюшка капнул туда успокоительную микстуру. И все равно ощущение бессмысленности растрачиваемого попусту времени никуда не делось. Нервное возбуждение постепенно переросло в скуку – особенно Джаспера злило, что ее нельзя было скрасить приключениями мистера Суона из «Романа-с-продолжением» – он ведь был наказан.

Ко всему прочему дядюшка запретил миссис Трикк давать племяннику печенье; ел Джаспер строго по расписанию, и то лишь различные гадости вроде тушеной капусты с капустными котлетами, капустного супа, капустной каши и «Шу-флёрр» – так витиевато и подло называлось рагу из цветной капусты. Вскоре на капусту Джаспер уже глядел с ненавистью. Более жестоким дядюшка быть просто не мог…

Джаспер сидел у окна, смотрел на белесую марь, пытался в ней что-либо различить. Больше всего он боялся за мистера Келпи, которого эти констебли-остолопы непременно арестуют, как только распогодится. Ну а когда шквал закончился, Джаспер понял, что просто не может оставаться на месте и ничего не делать. Он решился. Решился снова нарушить дядюшкин запрет и покинуть дом. Ему нужно было улизнуть втихаря и добраться до научного общества, чтобы предупредить мистера Келпи.

Собравшись с духом, Джаспер повернул дверную ручку и с ужасом понял, что дверь его комнаты заперта. Ну что за прохиндейство! Дядюшка перешел все границы!

В этот момент в самом Джаспере будто по щелчку включились прежние эмоции, которые он временами испытывал к своему личному злодею Натаниэлю Френсису Доу. Впрочем, они не успели как следует разгореться – неожиданно скрипнул ключ, дверь открылась, и в комнату, лязгая своим железным сердцем, вошел дядюшка Натаниэль. Он сказал:

– Собирайся, мы выезжаем.