Моё пост-имаго

– Ты учел, что стандартных трех капель для таких громил не хватит? – спросил дядюшка.

– Да. Я капнул по шесть.

Доктор покачал головой.

– Я узнал много важного, – хмуро проговорил Джаспер.

– Это так. – Дядюшка не стал спорить.

– Выяснил новые сведения о людях в черной одежде.

– Верно.

– Добыл фотокарточки.

– Я знаю.

– Я никуда не денусь.

Дядюшка вздрогнул.

– Что? – спросил он.

Джаспер пристально поглядел на него.

– Я все знаю, – сказал мальчик. – Миссис Трикк, доктор Горрин и ты сам… вы все ведете себя так, будто по-прежнему не верите, что я вернулся. Как будто думали, что я решил остаться у бабушки навсегда. Но я же здесь. И ни за что там не остался бы. Мне там ужасно не понравилось. Там скучно, занудно и невыносимо.

– Ну да, вряд ли моя мама позволила бы тебе участвовать в охоте на жутких тварей.

– Она не позволяла мне даже раскрывать рта в присутствии взрослых, – пожаловался мальчик. – И мне было разрешено заниматься только детскими делами. А детские дела в ее понимании – это складывать рубашки, начищать обувь и читать книжки о хороших манерах. Она говорила, что, если начнется война, я не смогу взять с собой на фронт слуг, которые будут складывать мои рубашки и чистить мне башмаки, но при этом даже на войне хорошие манеры мне не повредят.

Доктор Доу понимающе кивнул.

– Это вполне похоже на маму, – сказал он. – После курса идеального складывания рубашек следует курс идеальных воротничков – уголок к уголку, одинаковое расстояние…

Джаспер непроизвольно поглядел на дядюшкины воротнички – судя по всему, этот курс он освоил безукоризненно.

– Мы с Сиренией… с твоей мамой за все наше детство играли как самые обычные дети лишь шестнадцать раз. Хотя правильнее будет сказать, что я – шестнадцать, а твоя мама – пятнадцать. Как сейчас помню: у нее тогда был урок «Как отучить гувернантку от сплетен и какой клей лучше всего подойдет, чтобы склеить ей губы».

Джаспер рассмеялся. А потом вдруг вспомнил, что дядюшка никогда не шутит, вспомнил свое пребывание у бабушки, и ему стало совсем не до смеха.

– Она хотела меня постричь, – проворчал он. – Говорила, что я похож на ворону. Но я сказал ей, что у меня особая болезнь, которая передается только через ножницы и убивает наповал. И что ты прописал мне не стричься.

– Неужели? – Было видно, что дядюшка не знает, хмуриться ему или снисходительно поднять бровь.

– И знаешь, что она сделала? Принялась рассуждать, какой из цирюльников в округе менее всего ценен для общества. Она всерьез собиралась принести какого-то бедолагу в жертву, но постричь меня! Там было так отвратно, что я как будто умер. И все время хотел поскорее вернуться.

– Ну да, а здесь еще и таинственные убийства, расследования, приключения, как в твоем этом романе.

– Намного лучше! – заверил Джаспер и широко улыбнулся. Судя по всему, дядюшка действительно на него не злился. – Ты вообще думал о том, что я тебе рассказал? О том, что мне удалось узнать?

– Разумеется. Это слишком важные сведения, чтобы их игнорировать. И мы их проверим. Но прежде я хочу проверить кое-какую свою гипотезу.

– О, ты что-то придумал?

– Не спеши радоваться. Повторяю: это всего лишь гипотеза.

– Ну, раз мы едем в Клуб охотников-путешественников, то это не просто гипотеза, – блеснул своей «необычной для ребенка» логикой Джаспер.

Доктор Доу поглядел в окно. Кеб проезжал мимо ботанического сада. Над оградой нависали огромные бутоны-ловушки плотоядных мухоловок. Эти растения явно обладали нравом собак, выглядывающих из-за забора в поисках, кого бы цапнуть. Прохожие старались обходить ограду, поскольку хищные цветки и в самом деле выглядели голодными – вероятно, смотритель сада их еще сегодня не кормил…

– Это дело… – отстраненно проговорил доктор. – Я просто гляжу на него как на болезнь. Я пока что не знаю, что это за болезнь и как ее лечить. Я вижу симптомы, провожу анализы, прослеживаю развитие и стадии.

– Дело в Черном Мотыльке? – спросил Джаспер.

– Черный Мотылек – это мнимый симптом, за которым прячется истинный. Болезнь полагает, что я ухвачусь за то, что мне пытаются сунуть прямо под нос. Этот коварный недуг хочет, чтобы я применил лечение и… сам же и убил больного. Я надеюсь, ты уловил мою аналогию…

– Дело не в Черном Мотыльке, – заключил Джаспер.

– Вот именно. Меня не оставляет чувство… вернее, подозрение. Понимаешь ли, Черный Мотылек слишком явный, как это назвали бы господа констебли, фигурант в деле. Он настолько примечателен, что одним своим незримым присутствием затмевает собой все остальное. Причем настолько, что каждый вовлеченный в это расследование считает, что просто обязан надеть пробковый шлем, взять штуцер и отправиться на охоту за ним.

– Думаю, они это делают с сачком, – со смехом произнес Джаспер, тут же представив неловкого пухленького мистера Келпи, вооруженного длиннющим ружьем, которое тот, наверное, даже не удержит в руках.

Дядюшка задумчиво покачал головой.

– Тебе кажется, что Черный Мотылек – это просто… м-м-м… приманка? Но зачем?