Моё пост-имаго

– Боюсь, этот след также ведет в тупик. Клуб, в котором мы побывали, не имеет никакого отношения к делу, кроме того, что сэр Хэмилтон (я имею в виду, настоящий) в нем состоял. Ну а фотокарточки… как жаль, что они совершенно бесполезны.

Это была правда. По добытым с таким риском у констеблей фотокарточкам разобрать лицо самозванца оказалось совершенно невозможно. На одной фотокарточке он просто стоял спиной, на другой – держал у глаза подзорную трубу, на третьей с его пробкового шлема до самой шеи свисала мелкая москитная сетка, а на общем портрете с профессором и Вамбой неудачный блик слишком подозрительно прошелся как раз поперек его носа, размыв и засветив лицо.

Почти всю дальнейшую дорогу доктор Доу и Джаспер просидели в молчании. Каждый думал о своем, но, как только кеб оказался в Тремпл-Толл и затрясся по кривой, горбатой брусчатке Саквояжного района, мальчик решил, что более откладывать другой важный разговор нельзя.

– Мы скоро приедем, дядюшка, – многозначительно сказал Джаспер.

До этого момента доктор и его племянник не обсуждали мистера Келпи и его участие во всем происходящем. Джаспер не верил в историю Шнырра Шнорринга, но даже он не мог спорить с тем, что выдумать ее полицейскому осведомителю бы не удалось, – слишком уж многое в ней соответствовало тому, что уже знали они с дядюшкой: люди в черной одежде, их планы, фамилия Келпи, упоминание ГНОПМ и профессоров.

– Ты ведь говорил, что видел человека с кофром на вокзале, – напомнил Джаспер. – Неужели это был мистер Келпи?

Доктор наделил племянника тяжелым взглядом.

– Теперь, когда у нас есть сведения из полицейского паба, я не могу со стопроцентной уверенностью утверждать, что это был не мистер Келпи. – Предвосхищая возмущение Джаспера, он добавил: – Рост и комплекция соответствуют.

– Ты правда думаешь, что мистер Келпи мог взять и убить профессора Гиблинга? Они же были так близки! Мистер Келпи… он ведь… он такой добрый.

– Это Габен, Джаспер, – угрюмо проговорил дядюшка. – Здесь с кем угодно может произойти что угодно. И даже люди, которые кажутся нам хорошими и порядочными, в любой момент способны нас неприятно удивить. Я бы предпочел не строить предположения, а выяснить у мистера Келпи все лично. И скоро мы выясним.

Он кивнул на окно. Кеб подъезжал к Габенскому научному обществу Пыльного моря…

…Лишь только Джаспер и доктор Доу зашли в кабинет профессора Гиблинга, как мистер Келпи, сидевший за столом и что-то писавший в большой тетради, бросил на них быстрый испуганный взгляд, который тут же попытался замаскировать добродушной улыбкой.

Разумеется, у него ничего не вышло. Джаспера кольнуло неприятное ощущение. Ему впервые показалось, будто подслушанное им в полицейском пабе – правда.

– О, господин доктор, мастер Джаспер! Мое почтение! – воскликнул мистер Келпи и задел локтем чернильницу. – Вы, верно, пришли за фонарем. Он еще не готов. К сожалению, все имеющиеся у нас фонари для ловли чернильных червоточцев либо битые, либо слишком малы, чтобы привлечь Черного Мотылька. Этим утром я сделал заказ стекольщику из «Френн и Тоуард», он приступил к работе всего пару часов назад. Вы понимаете, туманный шквал – мастерские и лавки только-только открываются.

Мистер Келпи выглядел еще более нервным, чем обычно. Еще сильнее потел, часто-часто моргал, постоянно тянулся за платком. Быть может, он таким был и раньше, просто теперь Джаспер глядел на него совершенно другими глазами. Подмечал то, на что прежде не обращал внимания, так как при знакомстве нарочитая нелепость и неловкость этого маленького человечка совершенно не вязались с образом жестокого убийцы или таинственного заговорщика, который мальчик нарисовал в своем воображении.

– Мы пришли не только за этим, мистер Келпи, – сказал доктор. – В деле появились новые сведения.

– Да? Я весь внимание.

– Прежде я бы хотел спросить: мистер Келпи, вы ничего не хотите нам рассказать?

– Что? Э-э-э… я… – бабочник отвел взгляд. Было видно, что он то ли стыдится, то ли чего-то боится. – Я…

– Тогда я с вами сам поделюсь, – неприкрытую враждебность в тоне доктора Доу не уловить было попросту невозможно, но мистер Келпи ее не заметил. Или сделал вид, что не заметил.

Бабочник суетился, словно забыл, что собирался сделать. То он что-то искал среди бумаг на столе профессора, то пытался промокнуть тряпицей пролитые чернила, то рылся в карманах в поисках платка. Доктору Доу его мельтешение быстро надоело.

– Мистер Келпи, – резко сказал он, – извольте прекратить весь этот сумбур. Вам стоит меня выслушать.

– Э-э-э… хорошо, – негромко произнес помощник главы кафедры лепидоптерологии. – Вы ведь не будете против, если я при этом займусь раскрытием?

– Простите, чем?

– Раскрытием. Это важный этап в подготовке экземпляров для занесения их в коллекцию общества.

– Сейчас на это нет времени ни у нас, ни у вас, и я бы советовал вам…

– О, нет-нет! – воскликнул бабочник. – Боюсь, я не могу отложить это дело на потом, поскольку многие экземпляры будут безнадежно испорчены.

Мистер Келпи торопливо поднялся на ноги и вышел из-за стола: