Моё пост-имаго

Мистер Келпи подробно описывал метод действия ловушки, и Джаспер знал, что должно произойти. Как только мотылек коснется выпуклого стекла, сработают чувствительные цепочки, оттягивающие зажимы на запорно-пусковых устройствах баллонов с сонным газом. При этом раскроется короб, выпуская металлическую сеть, которая, в свою очередь, опутает мотылька и притянет его к земле…

Черного Мотылька и линзу фонаря отделяли уже считаные дюймы… Ловушка вот-вот должна была сработать… дюйм и…

И тут переулок будто взорвался. В узком рукаве кирпичного прохода между домами грянул выстрел.

Джаспер вскрикнул от неожиданности и пригнулся. Черный Мотылек дернулся в сторону, но в него уже летели следующие пули.

– Не-е-ет! – закричал дядюшка. Он поднялся из укрытия и резко развернулся.

Джаспер повернул голову и увидел, как к тупику бегут двое мужчин в полицейской форме. Оба держали в руках револьверы, нацеленные на мотылька. Они стреляли на бегу.

– Остановитесь! – кричал мистер Келпи. – Не стреляйте!

Констебли не слышали. Либо намеренно игнорировали. Они палили в Черного Мотылька, но особой меткостью ни один из них не отличался.

– Проклятье! – Доктор Доу ринулся навстречу констеблям, намереваясь помешать им.

Толстяк Бэнкс ревел, пытаясь перекрыть грохот выстрелов:

– Стреляй в него, Хоппер! Стреляй!

Констебли остановились, но пальбы не прекратили.

– Да я… – Хоппер совсем запыхался. – Я… пытаюсь…

Одна пуля попала в фонарь, пробила трубу и разбила плафон. Ловушка сработала – сеть выстрелила, но, так ни за что не зацепившись, со звоном рухнула на землю; зашипели баллоны, выпуская в воздух синеватый газ. Сонный газ не был горючим, но вот тот, что питал фонарь…

– Вы всех нас взорвете! – кричал доктор Доу. – Прекратите огонь! Прекратите!

Но констебли ничего не слышали – они стреляли и стреляли, пока у них не закончились патроны. Повезло еще, что целились они вверх, и большинство пуль прошли над фонарем.

– Ты видишь его?! – Бэнкс задрал голову, пытаясь различить что-то в небе над переулком.

– Не-а… а ты?! – отвечал Хоппер.

– Он улетел! – завопил мистер Келпи. – Сбежал!

Джаспер был в ужасе. Он выбрался из-за своей бочки. В голове шумело. Все произошло так быстро…

Покачнувшийся фонарь по-прежнему горел, труба накренилась, а луч залил собой стену дома и красным полукругом вычертил над крышами размытую багровую арку.

Мистер Келпи дрожал, глядя в небо. Констебли все высматривали улетевшего Черного Мотылька.

Грохот в переулке стих, и лишь крики доктора Доу прорезали ночь и туман:

– Болваны! Идиоты! Что вы наделали?! Что вы наделали?! Мы его почти поймали! Что вы наделали?!

В подобной ярости Джаспер никогда прежде не видел своего дядюшку. Его лицо было жутко искажено, он тяжело дышал, а его глаза, казалось, могли свежевать не хуже скальпелей.

– Он сбежал… – негромко проговорил дрожащим от потаенной радости голосом мистер Келпи. – Его не поймали… он сбежал…

В гостиной дома № 7 в переулке Трокар пахло кофе даже сильнее, чем обычно.

Варитель недовольно бурлил, шипел и фыркал, явно намекая на то, что подобное обращение его не устраивает. Латунный толстяк работал без передышки всю ночь напролет, словно кочегар на фабрике в Гари, и, будь у него ноги, как у автоматонов, он бы непременно отправился с жалобами в какой-нибудь профсоюз дряхлых железяк, если бы такой, разумеется, существовал. Но в любом случае ног у него не было, зато имелась рука, которая на гармошечном механизме раз за разом подавала все новые и новые чашки кофе, а доктор Доу принимал их, опустошал, после чего безжалостно заводил варитель снова.

Было следующее после ловли Черного Мотылька утро.

Всю ночь доктор, мистер Келпи и Джаспер провели в этой гостиной, каждый в своем кресле. Обсуждали провал, время от времени поругивались на тупоголовых констеблей и пытались строить планы на ближайшее будущее. Поиски ускользнувшего Черного Мотылька теперь явно должны были усложниться тем, что тот испуган и взбудоражен пальбой.

Доктор Доу вроде бы отошел после своей ночной вспышки ярости и вновь стал походить на себя обычного – утомленного несовершенством окружающего мира и населяющих его людей мизантропа, и только. Да и как тут гневаться, когда отправляешь в себя кофе чашку за чашкой – Натаниэль Доу был тем, на кого кофе действовал успокаивающе.

Шквал так и не наступил. После полуночи туман перестал густеть и подниматься, а ближе к утру и вовсе превратился в рваное пуховое одеяло. Штормовая тревога давно прекратила выть, и никто не мог вспомнить точно, когда именно. Метеорологическая служба обманула – что ж, такое случалось и прежде, как в тот раз, когда обещали дождь из лягушек, который, ко всеобщему огорчению, так и не пошел.

Ночные треволнения постепенно отпустили Джаспера, его клонило в сон, и он все порывался отправиться спать. От усталости почти все мысли покинули его голову, будто зрители – скучную постановку в сиротском театре, и он просто наблюдал за ползающей по столу пчелой.