Мое темнейшество

Вот только когда я отошел от первой чарки (и даже не в мир иной), решил было: пронесло. Сейчас-то меня отведут до храма. Ведь за знакомство уже выпили… Зря надеялся. За мухоморовкой последовал настоящий, чистый как слеза орочий первач, потом наливочка, за ней сливовица, грушовица, жмыхарка… Одним словом, как темный маг, могу с уверенностью заявить: пили местные стражи по-черному!

К полуночи от такого гостеприимства я едва стоял на ногах. Правда, гостеприемники и вовсе лежали. Все, кроме капитана. Он шатался, держась за стол, но не падал.

Я, глядя на него, поинтересовался насущным:

– А инквизиция у вас тут есть?

– А на кой она нам? – почти не заплетающимся языком произнес Ройдо. – У нас тут ведьмов нет. С чего карателям-то заводиться?

– А кто есть? – поинтересовался я.

– Нечисть, – бесхитростно ответил страж. – Всяка-разна. И много. Болота же. Но ее сами изводим. В основном молитвой и дубинами. Вот, правда, в последнее время в топях чего-то разбушевались жрабени. Так бургомистр в столицу отписал: так, мол, и так, сожрали твари две дюжины овец, налог отправить целиком пока не можем… Так что мирно и тихо у нас, как в болоте… – на последних словах капитан хихикнул собственной шутке, ведь Марасмол и значило трясинный край. И в эту трясину меня, кажется, уже начало затягивать.

Глава 5

Из отдела мы с капитаном, шатаясь и держась друг за друга, вышли уже за полночь. Райдо, обещавший меня проводить до храма, до него все же довел! А я его донес. Потому как страж лыка не вязал и на ногах стоял скорее не благодаря, а вопреки всему.

Так что, когда мы добрались до места, я прислонил к стене тело блюстителя закона и отпер дверь святилища. Та закрывалась даже не на ключ, а на простой засов. Потянул на себя дубовую дверь. В нос ударил запах благовоний.

Обернулся на капитана. Оказалось, тот уже благополучно дрых на мокрой от росы траве. А начало уже подмораживать… Это на юге весенние ночи теплы. Здесь же, на севере, они вполне себе коварны. И вот так, проспав до утра, можно было легко подхватить и грудную жабу, и горячку.

Оставить Райдо на улице жаждала вся моя противозаконная натура. Сколько я терпел от кирасир, но… Мужик-то этот, капитан, оказался неплохой. А то, что страж, – ну должны же быть у человека недостатки?

Так что я втащил его, заливисто храпевшего, в храм.

Внутри было темно, тихо, пустынно… одним словом, я почувствовал себя как на знакомой работе – в склепе. Правда, там я обычно пользовался заклинанием ночного видения. Но сегодня побоялся призывать магию: напутаю еще что-нибудь в векторах – и вообще ни зги до утра не увижу, ослепнув на время. Так что действовать решил на ощупь.

Впереди маячил силуэт какого-то стола. На него и закинул дрыхнущего капитана. А сам, отправившись закрыть дверь, обо что-то споткнулся в проходе, упал и, приложившись об острый край, отрубился.

Сначала не было ничего. Тьма и благодать. А потом не иначе как дала о себе знать гадская мухоморовка, потому как подобного мне ни разу не снилось.

Вокруг меня мрак начал сереть, а затем и вовсе превратился в мягкие облака, словно из ваты. Воздух наполнился сладким ароматом южных цветов. Я бродил по этому странному миру, когда вдруг передо мной появилась она. Та самая девица с невозможными синими глазами и белыми, точно снег, волосами, к которой я влез в спальню накануне ночью.

Сейчас же она сама подошла ко мне так близко, что я почувствовал, как участилось ее дыхание. Снежинка откинула голову и посмотрела на меня, а затем опустила ресницы. Я не смог удержаться от соблазна. Слишком манящими были ее пухлые вишневые губы.

Склонился над ними. Почти невесомый поцелуй, который заставил ее распахнуть глаза. Раздался то ли вздох, то ли стон, то ли мольба.

– Еще, – выдохнула она и призывно посмотрела на меня, провоцируя.

Ее нежное лицо и алый блеск бестии в синих глазах. В моем сне Снежинка была явно горячей штучкой, о которую можно и обжечься. Это заводило.

Желание. Страсть. Предвкушение. К демонам прелюдию. Я хочу как следует распробовать эту малышку.

Налетевший ветер не принес прохлады. Лишь взметнул облако ее светлых волос и подол юбки. Та задралась так, что обнажила бедро. Стройное. Идеальное. Бархатистое на ощупь.

Моя рука, что легла на девичью ягодицу, скользнула выше. К лентам нижнего белья.

Но я медлил, наслаждаясь этими мучительными мгновениями, словно приручая ее, настраивая ее тело, как музыкант настраивает свой инструмент. Нас разделяла лишь тонкая ткань моей рубашки и ее платья, а соединяли… Соединяли тепло и желание. Много желаний, от которых закипала кровь и становилось тесно в штанах. Это было мучительное удовольствие, которое хотелось растянуть. И я помедлил. Провел пальцами по женской груди. Не отрывая от Снежинки взгляда, наслаждаясь тем, как вздрагивает от каждого моего прикосновения ее тело, как голубые глаза затягиваются поволокой страсти, как из приоткрытых губ вырывается очередной то ли стон, то ли всхлип.