Мое темнейшество

Я взглянул на лицо стража: ну и рожа… Помятая, одутловатая, с морщинами на лбу. Она без слов говорила о том, что вчера мужик хорошо провел вечер. Сдается мне, моя морда ничуть не лучше. Может, только моложе и рыжее от щетины. А сивушный дух так наверняка одинаковый – что у меня, что у капитана.

Впрочем, проверять это не стал, а, обойдя алтарь, пихнул стража уже как следует. И… снова уклонился.

Ну нет. В моей практике было многое. И хотя человеческих треб я не приносил, но что-то мне подсказывало: обычно больших трудов стоит жертву на алтарь загнать, но чтоб, наоборот, заставить слезть…

От души подпихнул капитана уже сапогом под зад. Тот только попытался лягнуть в ответ. Ну, сам напросился, служивый…

Я наклонился к спавшему ближе, к самому уху, и заорал:

– Рота!!! Подъем! Кто не встал – того побьем.

Страж вздрогнул и, даже не открывая глаз, сел, точно восточный болванчик. И лишь потом захлопал ресницами, не в силах понять, где находится и что происходит.

Я про себя хмыкнул: что ж, угадал. Райдо и правда раньше был солдатом, и казарменные привычки были вбиты в него намертво.

Страж же тем временем завертел башкой, начав приходить в себя. Когда капитан увидел мое лицо, взгляд его преобразился: удивление стало сменяться пониманием.

– Что я тут делаю? – зевая во всю глотку, спросил Райдо и почесал пузо.

– Сидишь, – информативно ответил я и пояснил: – А до этого спал. А еще раньше – провожал меня до храма. Но сейчас лучше уйти. Скоро воскресная месса начнется…

– А-а-а, – глубокомысленно протянул капитан и тихонько, как-то неохотно начал слезать с алтаря. – Ну раз месса, то я, пожалуй, пойду…

– И сумку свою не забудьте. – Я кивнул на торбу, что лежала на одной из скамей, рядом с алтарем.

– Это не моя, – отозвался стражник и, шатаясь, побрел к выходу.

А я глянул на незнакомую походную кожаную сумку и вспомнил, как вчера в таверне тип, дравшийся с кирасирами, прихватил мою поклажу.

Тогда раздумывать было некогда, а подробно изучить содержимое как-то места в дилижансе не нашлось. Лишь мельком глянул, что кошеля денег там не водилось, лишь какие-то тряпки и прочая ерунда.

Надо бы изучить доставшийся «трофей по обмену» получше. Но заявившиеся на порог храма прихожане ненавязчиво намекнули, что оценкой содержимого торбы стоит заняться чуть позже.

– Капитан, а вы уже здесь! – гневно возвестила какая-то дородная тетка, увидев помятого главу стражи.

Тот от ее восклицания остановился как вкопанный. Видимо, пытался сообразить, как удрать, и, осознав, что завалил побег из храма без права пересдачи, кисло ответил:

– Дражайшая супруга! Вот так встреча!

Я же, глядя на это, понял: если уж главному законнику в этом городишке удрать отсюда не удалось, то и мне, как преподобному, с мессы улизнуть точно не получится. Но на всякий случай глянул на прихожан. А вдруг… Но лица людей, возжелавших благодати вышних, были озарены предвкушением. Женщины в нарядных – точно для ярмарки – платьях, мужчины с радостными лицами, дети, затеявшие на пороге игру в чехарду, – все они явно жаждали если не проповеди, то развлечения уж точно.

Да уж… Как-то я не так представлял себе будни служителя богов. Тут скорее попахивало выступлением оратора. Ну хотя бы нудной лекцией. А к ней я был категорически не готов. Ни в зуб ногой.

Я только было начал прикидывать, под каким бы предлогом отменить предстоящую проповедь, как заметил странное: в толпе, утратившей интерес к начавшим браниться капитану и его благоверной, начало происходить движение – к исповедальне стала расти очередь. Натуральная.

Раздались даже возмущенные крики:

– Вас тут не стояло! – вопил какой-то мужик.

– Мне важнее покаяться, чем тебе! – бранилась ухватистая бабенка со своей соседкой.

– Думаешь, твои грехи тяжелее моих? – возмущалась та. – А нетушки! У меня знаешь какие проступки перед вышними… знаешь какие! Во такие, – и после этих слов толстушка погрозила кулаком товарке.

Мне даже пришлось поднять руки, призывая к молчанию. Тщетно. Никто этого жеста даже не заметил.

– Попрошу тишины! – произнес я.

Тот же результат. Видит тьма, восставшее кладбище и то производило меньше шума, да мертвяков и успокоить (и упокоить тоже) было куда как легче.

Может, у настоящих преподобных был какой-то тайный прием, чтобы призвать толпу к молчанию, но я им не владел. А вот свистом – мастерски.

Получилось не хуже, чем у разбойников, а стены храма еще и усилили звук. Зато вся толпа замерла и стихла. И тут я уже чинно, как и полагается светлейшеству, напомнил:

– Вы в доме божьем. Ведите себя подобающе…

Горожане несколько секунд переваривали услышанное, а потом дряхлый старичок робко спросил:

– А можно вы нам сразу грехи отпустите? Без проповеди. А то у всех столько накопилось со смерти отца Карфия…

После этих слов все синхронно посмотрели на гроб, что стоял рядом с алтарем. Я, конечно, не был спецом в богословии, но, как некромант, мог определить срок годности трупа, не поднимая крышки гроба.

Так вот, моя магия подсказывала, что в ящике лежит свежак – и недели покойнику нет.