Мои бенгальские подруги

Джайны и буддисты, наоборот, в ужасе от какого бы то ни было насилия над любым живым существом, ведь это их братья в круговороте возрождения жизни. Такой джайнский монах, встав утром, совсем не спешит совершить утреннюю молитву, нет-нет. Его первая утренняя религиозная обязанность — осмотреть наряд свой и заботливо устранить из него всех насекомых, чтобы нечаянно не причинить этим насекомым вреда. Как выглядит питание такого человека, нетрудно представить — только все вегетарианское.

Еще в Индии живут так называемые аборигены — племена, находящиеся на различных ступеньках цивилизации. Эта группа весьма разнообразна.

В Бенгалин я столкнулась с санталами, и о них уже нельзя говорить как о «племени», что встречается в литературе. Сантальская деревня на первый взгляд неискушенного европейца ничем не отличается от бенгальской, пожалуй, только выглядит чище. Но при внимательном рассмотрении (тут мы вновь возвращаемся к проблеме еды) оказывается, что между сантальскими домиками бегают поросята, — явление совершенно недопустимое в бенгальской деревне, где живут члены «чистых» каст. Поросята по сравнению с нашими маленькие, стройные и очень подвижные — одним словом, спортсмены. Но не сомневайтесь, их выращивают отнюдь не для спорта, а для еды.

Однако в Индии есть богатые и свободные от религиозных запретов и установлений люди, которые едят все, в том числе ветчину, икру, устриц, и пьют виски.

В Индии встречаются и другие крайности. Однажды я была на обеде у книготорговца, который угощал меня рисом с консервированной говядиной из общей тарелки. На столе не было ни ложек, ни вилок. Хозяин заявил при этом, что ему чужды какие бы то ни было предрассудки, поэтому пригласил есть руками. Перед сдой он вымыл руки и с юмором говорил, как выбором своих блюд гневит по очереди всех богов — от Аллаха до Вишну. И тем не менее его прогрессивность в восторг меня не приводила.

Господин книготорговец был единственным индийцем этого типа и к тому же напоминал американских хиппи, бродящих по Индии, у которых были приблизительно такие же манеры.

В нашем общежитии в Шантиникетоие жила девушка по имени Радха из южноиндийского штата Керала. Я очень любила эту интеллигентную, энергичную и симпатичную девушку. Но она была из высшего брахманского рода и воспитана в строгом неприятии всего, что только 'напоминало об убийстве живого существа.

В шантиникетонской столовой у нее поэтому были постоянные проблемы. Она не переносила лук, который там употреблялся в большом количестве, а запах рыбы был ей настолько неприятен, что с ней становилось плохо. Не отрицаю, запах в столовой был не из приятных, как и во всех студенческих и заводских столовых во всем мире. И рыба, которая каждый день в полдень появлялась на моей тарелке, пахла только рыбой и ничем другим.

В этом мы с Радхой расходились, хотя не могу сказать, чтобы это как-то мешало нашей дружбе. Мы ценили друг в друге очень многие качества, совершали вместе небольшие прогулки по окрестностям, часто беседовали, проявляя в вопросах еды взаимную терпимость.

Лишь один случай чуть было не сказался на наших отношениях. Почтальон доставил мне посылку, а меня в это время не было дома. Радха охотно приняла ее и, когда я вернулась, принесла мне пакет, торжественно заявляя еще с порога:

— Генади, тебе посылка! Генади, тебе посылка!

На посылке стоял штемпель города Хайдарабада, а мой адрес был выведен незнакомой рукой. Я стала нетерпеливо распаковывать ее, а Радха тем временем с любопытством следила за моими действиями.

В посылке я обнаружила письмо от моих заботливых родителей, которые, решив, что в Индии мне, наверное, голодно, послали батон копченой колбасы — салями. Естественно, они не могли отправить салями обычной почтой — возникли бы таможенные осложнения, — поэтому родители вручили посылку знакомым, как раз уезжавшим в Хайдарабад, а те переслали мне ее по почте.

Радха с интересом выслушала историю с посылкой, а затем спросила:

— А что такое салями?

Я извлекла на свет драгоценную салями, и тут девушка пришли в ужас. Когда я объяснила ей, из чего делают колбасу, она побледнела и, произнеся по-английски «извини», быстро выбежала из комнаты. Вскоре я увидела, как она убирает свою комнату и принимает туш.

Через минуту в дверях моей комнаты появилась соседка-бенгалка и поинтересовалась, что произошло. Между тем колбаса уже аккуратно висела в москитной сетке — я боялась, что она станет добычей муравьев. Я все рассказала девушке, и та презрительно рассмеялась:

— Тоже мне южноиндийская знать! Ох, ей стало плохо! Ну, я-то бы эту посылку тебе спокойно принесла, даже если бы знала, что в ней. Ведь она была упакована!