Мой дом, наш сад

Я не умею обеззараживать раны магией, но мне ужасно хочется помочь. Я сажусь пол, перехватываю Мордреда за запястье. Он не сопротивляется, как будто занял позицию наблюдателя. Плеснув антисептик на ватный тампон, я начинаю обрабатывать одну из ран. Она глубокая и широкая, я даже не уверена, что самому себе можно такие нанести. Это его кровь на стене? Номер Девятнадцать вселился в него?

Я смотрю, как ватный тампон окрашивается в равномерный алый, и мне очень стыдно. Мордред смотрит куда-то поверх моей головы.

- Что произошло?

- Вчера? Я гетеросексуальный мужчина. Это достаточно точный ответ.

Я моментально краснею, начинаю бормотать:

- Я не об этом.

- А о чем?

Когда я заканчиваю обрабатывать рану, то понимаю, как у меня трясутся руки, и представляю, как сделала что-то неправильное, и что антисептик отравит кровь Мордреда, что моя помощь его убьет и всякое в этом роде.

А потом меня вдруг разбирает злость:

- На Гвиневру напали! Ваш кабинет разгромили! Вы правда считаете, что мы ничего не замечаем?

Мордред склоняет голову набок, говорит:

- И ты меня не разубедила.

- Королева Опустошенных Земель вернулась!

Он смотрит на меня, как идиотку, потом вдумчиво кивает. Мне кажется, что он чуть улыбается. Я снова беру его за руку, осторожно спрашиваю:

- Можно?

Долго-долго стоит тишина, так что я собираюсь отпустить его запястье. Но, в конце концов, он говорит:

- Да. Попробуй.

Я шепчу заклинание, которое запомнила еще из детства, когда Галахад обрабатывал нам всем разбитые коленки. Я никогда прежде его не использовала, и если я хочу попробовать, то сейчас, самое время. Отчего-то я совсем не думаю о том, что могу навредить Мордреду. Любопытство пересиливает страх.

И у меня получается.

Я чувствую, как от кончиков моих пальцев течет вниз тепло, сначала едва заметное, а потом почти обжигающее Я вижу, как края раны стягиваются сначала кровавой корочкой, потом нежной, новой кожей. Шрамы остаются заметными, и я чувствую волнение. Однако успокаиваю себя тем, что если бы Мордред хотел, он мог бы обратиться к Галахаду, а не позволять мне пробовать заклинания исцеления.

- Вам больно? - спрашиваю я.

- Нет, - говорит он. А потом больно становится мне, я чувствую эти раны на ладонях, сжимаю и разжимаю руки, но моя кожа оказывается неповрежденной. Поморщившись, я смотрю на Мордреда.

Он говорит:

- Неопытный целитель может получить отдачу.

- Вы не предупредили меня.

- А ты не сказала мне, что останутся шрамы. Я думал, мы поняли друг друга, не озвучивая такие очевидные вещи.

Мордред смотрит на свои руки с безразличием. Я стираю остатки крови, и вместо "спасибо", он говорит:

- Хорошо.

А потом он, совершенно неожиданно, начинает расставлять вещи на столе. Мордред почти никогда не делает ничего без помощи магии, но сейчас он расставляет письменные принадлежности по их, строго определенным, местам, будто все остальное в кабинете осталось в порядке.

Я некоторое время наблюдаю за ним, он будто бы не замечает моего присутствия. Тогда я начинаю ему помогать. Я не трогаю вещи Мордреда, мне остается убирать осколки стекла, покрывавшего циферблаты, с пола. Некоторое время Мордред не обращает на меня никакого внимания. Мы будто оказываемся в совершенно разных комнатах, занимаясь разными делами. Он увлечен, и я тоже. Мне нравится наводить порядок. Я уменьшаю энтропию. Пусть это бесполезная борьба с врагом, который переживет меня, как неизменно переживал всех, мне нравится ее вести. Словно у меня есть что-то, что я могу противопоставить самым незыблемым законам мира.

Я забываю о Мордреде, и это оказывается очень легко. Он двигается совершенно бесшумно. На некоторое время мы оказываемся вместе, но по отдельности. Я уничтожаю мусор, обломки карандашей, стекло, разорванную бумагу с помощью магии, а он возвращает всему изначальный порядок.

Мы встречаемся взглядами, только когда оба опускаемся на колени, чтобы замыть пятна крови на полу. Я бросаю взгляд наверх и вижу, что начертанная алым фраза на стене исчезла.

- Ты помогла мне ради информации, - говорит Мордред.

Я чуть заметно мотаю головой. Мы замираем друг перед другом, из-под моих пальцев продолжает течь вода, превращающая красные пятна в розовые. Я останавливаю заклинание, потом говорю очень осторожно:

- Я за вас переживаю.

В конце концов, я ему благодарна, и мы много времени проводим вместе.

- Это странно.

- Почему?

Он не отвечает. Салфетки, которыми я вытираю пол пропитываются розовой водой. Я вспоминаю зловоние из сна. Именно в этот момент Мордред все-таки говорит:

- Королева Опустошенных Земель закрадывается в разум. Она, в первую очередь, королева безумия. Во вторую - смерти. Когда-то, возможно, она была волшебницей. Но скорее она порождение сознания всех волшебников на этой земле. Нам не от чего защищаться снаружи. Она приходит изнутри. Самая хрупкая вещь в любом волшебнике - разум, и она искажает его. Надеюсь, что теперь тебе все понятно. Мы ничего не можем сделать. Почти. Но кое-что я попробую.

- Что?

- Я тебе не скажу.

Мордред смотрит на меня, чуть склонив голову. Взгляд у него неподвижный, крепко вцепившийся в мой.