Мой дом, наш сад

Мальчишки не видят меня. Мне кажется, что они сейчас подерутся, Номер Двенадцать скалит белые острые зубки и смеется, требовательно и зло, но Номер Девятнадцать только в очередной раз мотает головой.

Он кладет руку на тело Номера Четыре.

- На солнце он будет гнить быстрее, - говорит Номер Девятнадцать со странной для ребенка бесчувственностью. Он открывает светлые глаза, зрачки сужаются от света. - Нужно быстрее его вернуть.

- Вернуть в смысле обратно?

- Вернуть нам, - говорит Номер Девятнадцать. Он резко оборачивается, смотрит куда-то в темноту леса. Я вижу, как мелькает там что-то грязно белое и слышу тиканье внутренних часов. Господин Кролик, вспоминаю я.

Номер Двенадцать замирает, глядя туда же, но взгляд его не выражает никакого понимания.

- Чего там? - спрашивает он.

- Ничего, - отвечает Номер Девятнадцать.

- Я буду охотиться. Хочешь, пожарю нам крота на ужин?

- Да.

Номер Девятнадцать все еще смотрит в темное пространство леса, губы его сжаты, он не слушает Номера Двенадцать, а слушает что-то еще.

- Да, - повторяет он. - Ты говоришь очень грубые вещи.

- Чего? - смеется Номер Двенадцать, а потом мечтательно, безо всякого перехода продолжает: - Мама по четвергам готовила индейку. Вот бы сегодня был четверг.

Он ловит стрекозу, совершенно детским движением, задействовав все тело, а не только руки, падая вниз. Номер Девятнадцать остается неподвижным.

- Как ты все-таки это сделал?

- Я просто почувствовал, что могу. Я лежал в камере сенсорной депривации. И почувствовал, что могу все. И смог все.

- А сейчас что чувствуешь?

- Хочу есть, - отвечает Номер Девятнадцать бесцветно. А потом он поднимается и шатающимся шагом направляется в лес.

- Куда ты?

- Охраняй Четыре.

- Нужен он кому.

И все же Номер Двенадцать остается на месте. Я хочу пойти за ним, но стоит мне сделать шаг, как я оказываюсь на той же поляне, только солнце уже село, и темноту разгоняют лишь золотые вспышки костра. Номер Двенадцать стоит в отдалении, так что свет почти не выхватывает его.

Почти у самого костра стоит Номер Девятнадцать, его бледность еще очевиднее от живого и яркого пламени. Перед ним лежит Номер Четыре, мертвый, каким и был, а вокруг, по периметру костра, разложены мертвые животные. Я вижу украшенные кровью меха лисицы и волка. Я вижу кабана, оленя, крохотную ласку, сову и еще каких-то птиц вместе с ней. А чуть в стороне - человека, в клетчатой рубашке и джинсах, такого же мертвого. Охотничьи трофеи разложены очень осторожно.

Номер Девятнадцать смотрит куда-то в пустоту, чуть позади Номера Двенадцать.

- Он у тебя за спиной, - говорит Номер Девятнадцать.

- Кто?

Номер Двенадцать отходит, и я снова вижу Господина Кролика.

Господин Кролик переводит стрелки в своем животе на полночь, и говорит ласковым и в то же время механическим голосом:

- Давай, Девятнадцать. Достань все это и запихни в своего маленького дружка.

Господин Кролик смеется, так что лапки у него дергаются. Номер Девятнадцать кивает. Он обходит животное за животным, не склоняясь к ним, магией вырывая органы у них изнутри. А потом, как цветы, как сокровища, бережно несет один орган за другим к огню, опаляет. Из человека Номер Девятнадцать достает легкие.

Наконец, когда жатва оказывается собрана, Номер Девятнадцать подходит к Номеру Четыре. Он достает из кармана скальпель и вскрывает шрам, идущий вдоль тела Номера Четыре.

Я не смотрю, как он запихивает внутрь органы, и замечаю, что Номер Двенадцать отвернулся вместе со мной, а Господин Кролик хлопает и хлопает лапками как заводная игрушка.

Мы с Номером Двенадцать оборачиваемся к костру одновременно, когда слышим тихий, едва заметный вздох. И подходим мы тоже вместе. Я и Номер Двенадцать заглядываем в лицо Номеру Четыре совершенно одинаково, только с разных сторон.

Номер Четыре открывает свои темные глаза, и некоторое время смотрит вверх, на звезды. Он открывает и закрывает рот, как рыба, которую вытащили из воды. Ну да, из воды. Из великой реки времен.

- Ты здесь? - спрашивает Номер Двенадцать.

Номер Четыре смотрит на него молча, у него не получается сфокусировать взгляд. А потом он издает вой, волчий, отчаянный вопль боли, вслед за которым следует лисье тявканье. Номер Девятнадцать и Номер Двенадцать одновременно обнимают его, пока Номер Четыре верещит на разные голоса, так жутко звучащие в детской глотке, а потом его тошнит темной кровью с резким, химическим запахом.

И, наконец, он плачет.

- Все закончилось, - говорит Номер Девятнадцать. - Все закончилось.

Но все только началось, и я это знаю, и знают они. Я делаю шаг к огню, чтобы лучше рассмотреть их лица, и тут же оказываюсь на дороге, слышу визг тормозов. Прямо на меня, и на троих мальчишек в испачканной кровью больничной одежде несется красная, потрепанная временем машина. Мальчишки перебегают дорогу, а я не успеваю, и машина проходит сквозь меня, как в фильмах про призраков. Я совершенно ничего не чувствую, и это ощущается так странно.