Мой друг Адольф, мой враг Гитлер

В один из моментов, когда Гитлер пребывал в спокойном состоянии, я сказал ему, что мы должны сделать несколько фотографий, на которых он бы выглядел как государственный деятель. Чтобы иностранные дипломаты чувствовали, что с ним можно иметь дело, и в конечном счете мы сделали эти фото тайком. Аббе делал вид, что фотографирует спокойную беседу с Никербокером, но в основном нацеливал объектив только на Гитлера, и, по моему мнению, результаты оказались первоклассными. Он выглядел нормально, интеллигентно и интересно. Что случилось? Меня вызвали, когда пришли снимки, и я обнаружил Гитлера в ярости. «Я выгляжу не так, – кричал он. – Что это такое?» «Ну, конечно, вы выглядите так, – сказал я ему. – Эти фотографии намного лучше, чем те, на которых вы выглядите как безумный заклинатель духов». Настоящей причиной этого, конечно, стало бешенство Генриха Гоффмана: как-никак я нарушил его монополию, и Гитлер теперь срывал свою злость на мне. Ближе к истине было то, что, вероятно, у Гитлера была договоренность, согласно которой он получал часть выручки от работы Гоффмана, что в свое время должно было приносить ему очень неплохой побочный доход.

Ритм 1932 года задавался четырьмя национальными выборами: два тура президентских выборов и два – в рейхстаг, плюс голосования в отдельных землях. Путешествуя на поезде, машине и – впервые – на самолете, Гитлер провел несколько кампаний, которые потрясли соперничающие партии и измотали как его сторонников, так и оппонентов. Я сопровождал его практически везде, в виде своего рода охранника от иностранной прессы.

Первым делом он принял немецкое гражданство. Он покинул «Кайзерхоф» 22 февраля 1932 года и провел часть дня в берлинском представительстве земли Брюнсвик, где нацисты обладали достаточной властью, чтобы назначить его обер-регирунгсратом местной службы, что автоматически давало ему право на гражданство. Исходным планом было назначить его на номинальную должность преподавателя искусств в отделе образования Брюнсвика. Однако, когда я пригрозил обращаться к нему «Хайль, герр профессор!», после всех лет его насмешек над членами академических кругов, эту идею изменили. Гитлер показал приказ о назначении, когда вернулся вечером, и с тех пор я иногда в шутку обращался к нему по этому титулу. Наверное, я был единственным человеком, которому это сходило с рук. «Теперь наконец вы можете перестать петь „Голубой Дунай“ и выучить „Стражу на Рейне“», – сказал я ему, чем так развеселил, что он подписал фотографию моему сыну, которая у меня хранится до сих пор. Подпись гласит: «Моему маленькому другу Эгону с наилучшими пожеланиями».

Выборы были настолько скучными и запутанными, что я больше не мог различать их. В нашу команду входили (иногда кого-то не было, иногда присоединялся кто-то другой) Брукнер и Шауб, адъютанты, в роли телохранителя Зепп Дитрих, позже ставший генералом СС, Отто Дитрих, Генрих Гоффман, Бауэр, пилот и я. Кажется, мы посетили каждый город в Германии по нескольку раз. Позже стали говорить, что Гитлер был первым политиком, пришедшим к власти, который знал свою страну изнутри. Конечно, ничего он не знал. Это были те же выступления, что и в «Бюргерброй» или во Дворце спорта, куда он приезжал, устраивал взрыв массовой истерии в четырех стенах помещения, остаток времени тратя на переезды и сон. Когда он не выступал, то сидел в гостинице за закрытыми дверьми, пытаясь улаживать конфликты в местных отделениях партии.

Как и сами лидеры, все локальные партийные организации были расколоты на социалистов и националистов – важно помнить этот дефис в названии партии, – так как эти группы были внутренне различны, а объединились исключительно в силу общих тактических интересов. Этим дефисом был, конечно, сам Гитлер. Региональные лидеры доводили его до бешенства, и часто он говорил мне: «Я знаю, почему эти гауляйтеры постоянно заставляют меня говорить за них. Они снимают самый большой зал в городе, который никогда не заполнится людьми, пришедшими послушать их самих. Я для них набиваю зал до отказа, а они получают всю выручку. Все они ищут способов заработать, и мне приходится мотаться по всей Германии как сумасшедшему и следить, чтобы они не обанкротились».

Думается, что только в ходе последних выборов он стал путешествовать повсюду на самолете. На ранних этапах мы часто путешествовали большой процессией машин, которую на окраинах города встречал местный провожатый и задними дворами доводил до места собрания. Гитлер ничего не оставлял на волю случая и всегда имел наготове карту города. Эти предосторожности не были чрезмерными, так как коммунисты постоянно ждали нас, готовые атаковать, и два раза в Кельне и Бреслау после неправильного поворота мы попадали на улицы с красными флагами, которые приходилось преодолевать сквозь кулаки и крики толпы. Не нужно забывать, насколько сильны были коммунисты в те годы. В «красных» городах, типа Хемница, люди даже не осмеливались наряжать рождественские елки из страха быть атакованными фанатиками.