Мой друг Адольф, мой враг Гитлер

В ноябре снова были выборы в рейхстаг, но, несмотря на лихорадочную кампанию, нацисты уступили свои позиции. Их представительство сократилось до 196 мест, и именно в этот раз канцлером стал Шляйхер, получивший власть, к которой он так долго стремился. По его плану нужно было расколоть штрассеровское крыло нацистской партии и в последнем усилии составить большинство вместе с веймарскими социалистами и центристами. Безусловно, эта идея была совсем неплохо продумана, и посреди временной деморализации и денежных затруднений в нацистских рядах она почти увенчалась успехом. С провалом этого плана произошел окончательный разрыв между Гитлером и Штрассером, который два года спустя за эту нелояльность заплатил своей головой.

Я всегда считал, что Штрассер не заслуживает своей репутации. Он был хорошим организатором, но еще одним из нетевтонцев в партии. Он выглядел как левантийский бизнесмен. Но некоторые люди имели о нем высокое мнение, среди них был и Шпенглер. Я часто пытался свести вместе Гитлера и великого историка в надежде, что его величественная язвительность немного угомонит Гитлера. Они действительно встретились без моего вмешательства, и я об этом узнал однажды в воскресенье, когда эта тема поднялась во время обеда, на который Гитлер был приглашен Вагнерами в Байройт. Я видел, что у Гитлера по этому поводу совесть неспокойна, так как он пытался изобразить некую сонливость, чесал ухо и утверждал, что Шпенглер говорил только о компромиссе, что его прошлое было слишком монархическим и консервативным и что он абсолютно не понимает расовых проблем: «Ханфштангль, вы должны были быть там».

Я едва сдерживался, потому что действительно хотел там быть, чтобы выступить своего рода катализатором беседы. Я позвонил Шпенглеру в Мюнхен на следующий день, и он пригласил меня на кофе и сигары. Я обнаружил его полным презрения. Гитлер ему показался немного сумасшедшим, кроме того, он завладел моим сердцем, когда начал развенчивать мифы Розенберга, о которых Гитлер по ошибке завел речь. «В партии нет мозгов, Ханфштангль, – сокрушался он. – Это сборище тупиц». Я попытался вспомнить имя генерала фон Эппа, которого часто упоминали в качестве следующего вероятного президента. «Невозможно, – фыркнул Шпенглер, – это человек без идей, он не обладает силой принимать решения, он просто глуп. Единственный человек во всем движении, который мне нравится, – это Грегор Штрассер. По крайней мере, раньше он работал в профсоюзе и понимает, что происходит».

По-моему, это было очень весомой рекомендацией, так что, когда, снова оказавшись в Берлине, Никербокер попросил меня устроить интервью со Штрассером, я это сделал. Это оказалось ужасным позором. Никербокер достал книгу по экономике, опубликованную под именем Штрассера, тщательно ее прочел и обнаружил там целый список противоречий, которые и захотел обсудить со Штрассером. После часа такого перекрестного допроса уже второй носовой платок Штрассера был насквозь мокрым от пота, а он сам мог только огрызаться на вопросы Никербокера: «Если вы прочитаете книгу снова, вы поймете, что я имел в виду». Как только Никербокер ушел, он налетел на меня в ярости и сказал, что если я еще когда-либо приведу кого-нибудь вроде него, то он вышвырнет этого человека вон. Только позже один из служащих в его окружении рассказал мне, что эта книга была написана одним из подчиненных Штрассера и он сам знал о ней меньше, чем Никербокер.

Первый раз подозрения о возможной измене Штрассера заронил во мне Сефтон Делмер. Когда мы разговаривали с ним по телефону, то часто переводили имена на английский язык. «Хемпсток[43], – сказал Делмер, – скажите своему боссу, что мистер Стритер [Штрассер[44]] встречался с мистером Крипером [Шляйхером[45]]». Я спустился вниз в офис Гитлера в Коричневом доме, чтобы сообщить новость. Он просто хмуро что-то пробурчал, что было очень плохим знаком. Много лет спустя я услышал от нашего друга доктора Мартина, частного банкира в Мюнхене, штрассеровскую историю его окончательного разрыва с Гитлером. Ссора произошла 8 декабря 1932 года в отеле «Кайзерхоф» в Берлине. Не нужно говорить, что Геббельс был там и принял сторону Гитлера.

Весь предыдущий год Штрассер поддерживал мнение, что единственный выход из хаоса в Германии – вхождение нацистов в правительство в составе нормальной коалиции. Он знал об антипатии Гинденбурга и Шляйхера к Гитлеру, особенно после случая с телеграммой Потемпа, в которой Гитлер одобрял убийство шахтера-коммуниста пятью нацистскими бандитами. В результате Штрассер был готов работать под началом Шляйхера в качестве вице-канцлера и оставить лидерство в партии Гитлеру. На встрече в «Кайзерхоф» они могли прийти к соглашению, но на самом деле разрыв между ними только усилился. Гитлер объявил Штрассера предателем и сказал, что единственным выходом для того будет застрелиться. Штрассер пожелал того же Гитлеру.