Мой друг Адольф, мой враг Гитлер

Единственное, что как-то примиряло меня с Геббельсами, был их бессовестный энтузиазм в поиске спутницы для Гитлера. Я полностью поддерживал эту инициативу. Я полагал, что, если бы он смог найти себе другую женщину, это могло бы несколько успокоить его и сделать более коммуникабельным и доступным. Одной из их кандидатур стала бойкая блондинка по имени Гретль Слезак, отец которой, Лео, был знаменитым оперным певцом, и она сама обладала весьма приятным голосом. Она была не слишком молода, примерно 27–28 лет, но была профессиональной инженю и задавала восхитительно глупые вопросы о нацистах и о том, к чему стремится Гитлер, и правда ли, что он отвратительно относится к евреям, и так далее. У нее самой бабушка была еврейкой, так что вопрос этот не был безосновательным. Гитлер реагировал нормально и пропускал мимо ушей ее слова, заявляя, что ей не нужно забивать голову такими вещами, а лучше думать о том, чтобы приятно провести вечер. Геббельсы сами выключили радиоприемники и подтолкнули меня побренчать на пианино. Я себя чувствовал как человек, играющий фоновую музыку в публичном доме. Тем не менее мне казалось, что все это только во благо, и, если бы нам только удалось заинтересовать его, кто знает, что из этого могло получиться.

Гитлер и Гретль вышли в темную гостиную за дверью, и я предположил, что там они предались ласкам, так что я убрал ногу с правой педали фортепьяно и отчаянно молился, чтобы это действительно стало началом прекрасной дружбы. Минут через сорок пять мы все покинули дом Геббельсов. Брукнер с компанией тоже ушли с нами и направились в «Кайзерхоф» (к тому времени был уже примерно час ночи). «Я должен проводить эту молодую даму домой», – заявил Гитлер. Если она сможет сделать из вас подобие нормального человека, подумал я, она окажет нам огромную услугу. Остальные выпили по последнему бокалу в отеле для успокоения совести, что Гитлер остался без охраны, и, когда я отправился в свой номер, совершенно точно только ботинки Гитлера отсутствовали снаружи его двери в коридоре – его номер находился совсем рядом с моим. Ну что ж, подумал я, это действительно благоприятное начало. Думаю, что вернулся он довольно поздно, но по его поведению на следующее утро ничего нельзя было предположить о том, что произошло вечером. Мы продолжали видеть Гретль Слезак, и я довольно близко с ней познакомился. Однажды у нее было доверительное настроение, и я спросил ее, что происходит. Она просто посмотрела в потолок и пожала плечами. Это было все, что мне нужно было знать.

Другой протеже Геббельса стала Лени Рифеншталь. Однажды я встретил ее у них в квартире за ужином. Надо сказать, что они считали свои апартаменты верхом роскоши, но на самом деле она соответствовала вкусам всех этих высших нацистов. Не хочу показаться слишком злобным, но, в конце концов, эти люди пришли из ниоткуда, и те роскошные убранства, которые они только и видели в отелях, где останавливались, они стали считать верхом изысканности и утонченности, не понимая их ужасного китча.

Лени Рифеншталь (1902–2003) – немецкий кинорежиссёр и фотограф, а также актриса и танцовщица. Рифеншталь работала в период национал-социалистического господства в Германии. Её документальные фильмы «Триумф воли» и «Олимпия» сделали её активной пропагандисткой Третьего рейха.

Лени Рифеншталь была очень энергичной и привлекательной женщиной, и ей не потребовалось много усилий, чтобы убедить Геббельсов и Гитлера поехать к ней в студию после ужина. Меня взяли с собой. Студия была полна зеркал и необычных декораций, но, несмотря на это, смотрелась довольно неплохо. Там было пианино, чтобы занять меня, и Геббельсы, которые желали оставить свободным поле действия для Гитлера, стали разговаривать, облокотившись на него. Это создало некоторую изоляцию вокруг Гитлера, что привело его в панику. Краем глаза я видел, как он деланно внимательно изучает названия книг на полках. Рифеншталь явно взялась за него. Каждый раз, когда он выпрямлялся и осматривался вокруг, видел ее танцующей под мою музыку рядом со своим локтем – настоящая летняя распродажа женского обольщения. Я ухмыльнулся. Я поймал взгляд Геббельса, который будто говорил: «Если у Рифеншталь это не получится, то не получится ни у кого, и нам придется отступить». Так что мы принесли свои извинения и оставили их наедине, что полностью противоречило его правилам безопасности. Но снова это закончилось разочарованием. Рифеншталь и я путешествовали на самолете день или два спустя, и снова все, чего я добился от нее, было безнадежное пожатие плечами. Тем не менее она произвела впечатление и получила от Гитлера большие привилегии в съемке своих фильмов.