Мои друзья и горы.

  В этот момент я вдруг услышал совершенно неожиданные слова от Жени Тамма: «Старшим по рытью пещеры назначается Божуков, а я с Артурычем, — то есть со мной, — пойдем на вершину, посмотрим, сколько на это потребуется времени и что за путь». Это была очевидная несообразность, и иначе, чем временным помутнением сознания в результате кислородной недостаточности, этого не объяснишь. Никто Женю не поддержал, да, впрочем, и он сам вскоре понял всю бессмысленность своего предложения и более о нем не вспоминал.

  Чтобы сделать более непосредственным мой рассказ, далее я воспользуюсь дневниковыми записями Вали Цетлина. Привожу выдержки из дневника Валентина с небольшими сокращениями:

  «Пещера на высоте 7200 м! Не знаю, приходилось ли когда-нибудь и кому-нибудь их рыть на такой высоте. У нас в Союзе определенно этого еще не было.

  . . .Пещеру рыли на два выхода, чтобы сразу могли работать два человека.

  Володя Винокуров энергично работает лопатой, но внезапно он падает и лежит, потеряв сознание. Через мгновение очнулся, снова взялся за лопату, копает и снова теряет сознание. Потом он рассказывал: ему казалось, что он едет в троллейбусе, только не знает, как он в него попал. Неплохо для начала!

  Мика стоит рядом со входом, но почему-то не копает, а только лениво отгребает ногой комья снега, выбрасываемого из пещеры. Мика — единственный среди нас без пухашки. Он ее не взял, решив, что ему хватит двух свитеров и многолетней закалки от хождения круглый год без пальто. Мика мерзнет так, что его трясет. Я не сразу понял, почему он не лезет в пещеру копать — ведь там нет ветра, а от работы просто тепло. Оказывается, с Микой уже дважды было то же самое, что с Винокуровым, только обошлось без троллейбуса в обморочном сне.

  А мне работается почему-то легко. Я все еще злюсь, что мы не пошли на вершину. Может быть, это и помогает? Копаешь, пока все не поплывет перед глазами. Тогда бросаешь лопату и вылезаешь наружу отгребать снег ногами. Лопата ведь одна, и работать ею надо энергично. С остервенением громадные куски снега выбрасывают из пещеры Женя и Валя Божуков. Валя подравнивает ледорубом стены и пол пещеры. Очередной взмах, удар и ледоруб исчезает, а в полу дыра. Докопались до трещины.

Ледоруба жалко, ведь завтра идти! Валька цепляется за веревку и пытается проникнуть в дыру. Но трещина бездонная, ледоруб пропал «с концами». Аккуратно закладываем дыру каменными плитками, Засыпаем снегом и уходим в сторону в своих раскопках.

  Проходит 1 час 40 минут. Пещера на 14 человек готова. Второй вход закладываем снежными блоками, чтобы было теплее. Выстилаем пол каменной плиткой. Не так уж плохо — жить можно!

  На пол выкладываются веревки, сверху расстилаются пустые рюкзаки, куски пенопласта — теплоизоляция снизу обеспечена. На рюкзаки садимся спиной к стене, вплотную, друг напротив друга, чтобы спрятать ноги где-нибудь у соседа. Не всем одинаково — я хотел написать «хорошо», но это было бы явным преувеличением, — но, пожалуй, некоторым просто плохо. Плохо Мике, совсем плохо Арику Флоринскому. До предела устали Дима Дубинин и Боб Баронов. У меня шоколад, выдаю всем по полплитки. Мику тошнит, и он сдерживается с трудом. Лицо серое, если оно может быть таким даже под слоем загара, в глазах — настоящее страдание. Да, Мике сегодня плохо по-настоящему. Многих, да, пожалуй, всех, бьет кашель. Эта «прелесть» — специфика больших высот. Начинаешь кашлять, трудно остановиться, горло сухое и все время першит.

   И вдруг — «Отгремели военные грозы... Поют почти все. Это Женька придумал, вот молодец! Отличается Олег Брагин. Голос у него, как у бегемота, а слуха вовсе нет. Зато все вместе — какая мощь! Потом спели «Гремит камнепад», «Песню геологов» и «Леньку Королева». Удивительное дело оказывается, на такой высоте можно петь, да еще в таком состоянии.

  Тем временем на примусе натопили воды, попили чаю и стали устраиваться на ночь.

  Легко сказать — устроиться на ночь. Если ты в пухашке, то можно прислониться спиной к стене и холодно не будет. Но спать сидя довольно мудрено. Хочется лечь, и начинаем потихоньку сползать вниз. Когда это делают все твои соседи, то скоро на твоих ногах оказывается четыре-пять пар чужих ног. От такой тяжелой ноши ноги начинают затекать, ты их выдергиваешь и укладываешь поверх всех, и так повторяется все время... Мике достается больше других, почему-то все предпочитают лежать именно на нем. Он кряхтит, жалобно постанывает, но на это никто внимания не обращает.