Мои друзья и горы.

    Записка идет по рукам, наше удивление нарастает, пока Валентин Божуков вдруг не восклицает, что теперь ему все стало ясно. Оказывается, когда два года назад Вадя ходил на пик Сталина в составе экспедиции Кирилла Кузьмина и они вернулись после восхождения в базовый лагерь, то обнаружилось, что их завхоз, Юра Кассин уже несколько дней, как покинул лагерь, оставив записку, что пошел погулять по леднику. Больше двух недель весь состав экспедиции, более двадцати человек, вели его поиски на всем протяжении ледника Гармо, растянувшегося более чем на 30 км, но поиски эти ни к чему не привели. Сезон кончался, экспедиция покинула район, и в Москве родным Кассина — жене и двум детям была сообщена печальная новость, что их муж и отец погиб в горах, но при каких обстоятельствах и где, никто не знает.

  Вот, оказывается, как разъяснились и содержание найденной нами записки, и тайна исчезновения Кассина два года назад. Где и как он погиб на спуске, уже вряд ли когда-нибудь станет известно — горы умеют хранить свои тайны вечно.

По словам Божукова, Кассин был вполне взрослым человеком, прошел войну, у него был очень большой опыт сложных горных походов. Как вспоминают его друзья, Юрий был интеллигентным и очень душевным человеком, влюбленным в горы и мечтавшем о серьезных восхождениях. отправился он в экспедицию на роль завхоза в расчете, что ему удастся сходить на какую-нибудь вершину. По ходу экспедиции такой возможности не представилось, и он решил попробовать свои силы по максимуму  — взойти на пик Сталина. Это была уже даже не авантюра, это было просто безумным поступком. Тем не менее, можно только преклоняться перед дерзанием и мужеством этого человека, который в одиночку преодолел неимоверные сложности и опасности маршрута на пик Сталина из Гармо и достиг вершины. Если учесть, что у него совершенно отсутствовал опыт высотных восхождений, а во время экспедиции ему не пришлось подниматься выше 4000 м, то приходится признать, что без всякой акклиматизации он смог достичь высоты 7495 м. Выдающееся достижение с чисто спортивной точки зрения!

  В 1986 г. в память о Юрии Петровиче Кассине на Памире в международном альплагере на леднике Фортамбек была установлена памятная доска с его портретом. Там же выбито стихотворение Владлена Кассина, посвященное отцу и подаренное матери, Бэле Гласко-Кассиной, где есть такие проникновенные строки:

Я навек попрощаюсь с тобой,

  Я зеленою стану травой,

Стану черною я землею

И осеннею желтой листвой.

И однажды весенним днем

Под своим голубым окном

Вдруг мой шепот услышишь ты

В шелестении зеленой листвы.

Ты тогда вокруг оглянись,

Посмотри: солнца луч на стене.

Ты рукою его коснись,

 Это я улыбаюсь тебе.

И, как прежде, согрею тебя

Я теплом своих глаз и рук,

Защищу от невзгод и зла,

Унесу в детства светлый луг..

  Должен, однако, признать, что в тот момент эта поистине драматическая история героя-одиночки, открывшаяся нам на вершине пика Сталина, нас не очень взволновала. Действительность не оставляла места для эмоций. Пора было идти вниз, и поскорее, ибо погода начала портиться.

  Спуск по гребню до нашей пещеры занял всего около часа, Далее предстояло спуститься по снежно-ледовому склону к палаткам, сверху палаток не было видно, следы нашего подъема совсем замело, куда спускаться — было совершенно неясно.

    В этот момент мы по-настоящему осознали всю рискованность принятого нами два дня назад решения оставить палатки, запас продуктов и бензина в лагере на высоте 6400 м и выходить на вершину налегке. Ведь стоило всерьез испортиться погоде в день восхождения, и мы вряд ли смогли бы найти на спуске наши палатки на бескрайних снежных просторах склонов пика Сталина. А перенести еще одну-две ночи без палаток, бензина и продуктов — это было чревато самыми бедственными последствиями.

  Хотя видимость на спуске была отличная, первой тройке — Тамм, Бонгард и Цетлин — пришлось часа три спускаться вниз зигзагами, прежде чем они, наконец, заметили наши палатки. На спуске как-то одновременно все вдруг почувствовали совершенно смертельную усталость и шли в темпе: «Топ-топ мертвецы идут!» — слова Мики. Ввалились в палатки лишь к шести часам, после чая сразу заснули как убитые и не просыпались до утра.

    На следующий день спустились на плато на 6000 м, и здесь наша группа разделилась пополам. Часть ребят вместе с Женей Таммом пошли на восхождение на пик Правды, что было нужно для выполнения формальных норм для получения звания «мастер спорта». Им можно было только посочувствовать — через день после изматывающего подъема на пик Сталина снова не менее четырех-пяти часов тащиться вверх по снегу и льду — сама мысль об этом не могла не вызывать внутреннего протеста. Но ничего не поделаешь, в советском альпинизме было важно иметь звание «мастер спорта» — без этого возможности участвовать в интересных восхождениях были резко ограничены. Ну а моя группа, в которой кроме меня были А. Белопухов, М. Бонгард, А. Флоринский, В. Винокуров, В. Колодин, В. Ткач и В. Цетлин, продолжила спуск вниз.