Мои друзья и горы.

   С утра нам пришлось разделиться. Большая часть остается в базовом лагере с тем, чтобы упаковать все имущество во вьюки для каравана. Кроме того, нам потребуется вертолет, чтобы всех перебросить через Сель-дару повторить мой опыт переправы никому не хочется. Когда будет караван и прилетит ли вертолет вообще — никому неизвестно. Единственный для нас способ связи с внешним миром — это метеостанция, что расположена на леднике Федченко, примерно в 30 км от нашего лагеря. Следовательно, надо идти туда, к зимовщикам. Вообще говоря, можно было послать двух-трех человек в качестве связных, но многим очень уж хотелось побывать в столь уникальном месте, на самой высотной метеостанции страны, и Женя милостиво согласился увеличить группу любопытствующих до восьми человек.

 Вышли мы рано, шлось очень легко, и еще засветло мы добрались до метеостанции.

  Большой ангар под полусферической дюралевой крышей, с довольно комфортабельными комнатами, кают-компанией и — о, радость! — настоящей парной. Встретили нас, как родных, — еще бы, почти год зимовщики жили в полной изоляции. Мы их очень обрадовали тем, что притащили с собой изрядный запас кофе и чая, которые у них давно закончились, а, главное, тем, что с нами пришел и доктор — Тома. Все шестеро зимовщиков немедленно образовали очередь к врачу. Тома была опытным терапевтом и захватила с собой лекарства на все случаи жизни, и все они нашли своих пациентов. Тем временем мы растопили баньку, и хотя веников не было, но попариться удалось знатно, при том, что на высоте 4200 м это занятие не из легких.

  Вечером мы посидели вместе с обитателями метеостанции, слушая их рассказы о зиме, когда даже носа нельзя высунуть на улицу, о радости от наступления весны, времени, когда можно погулять по окрестностям, покататься на лыжах, иногда даже подстрелить горную индейку — улара и просто порадоваться редкой зелени на окружающих моренах. Для развлечения у них была только библиотека, очень неплохо укомплектованная еще в далекие довоенные годы. Никакой «чистки» книг у них не проводилось — длинные руки «органов» туда не дотянулись, и мы смогли полистать издания 1920-х гг., книжки Бабеля и Замятина, Пильняка и Зощенко и даже сочинения «врагов народа» Троцкого и Бухарина. Эти книги уже давно исчезли не только из библиотек и магазинов нашей страны, но и из домашних библиотек запуганных советских граждан. Но в целом жизнь на метеостанции была тоскливая, и никто из зимовщиков не приехал на эту зимовку по доброй воле.

  Истории у всех были разные, всегда неординарные, но мне особенно запомнился рассказ самого молодого из зимовщиков — радиста Сергея. Прежде чем попасть на ледник Федченко, Сергей служил радистом в «Аэрофлоте», в транспортной авиации на Дальнем Востоке. Однажды накануне рейса он, вместе со всем экипажем, хорошо погулял на дне рождения их бортмеханика. В какой-то момент выпивки, естественно, не хватило, и доблестные авиаторы не придумали ничего лучше, как выпить антиобледенитель с собственного самолета. Ранним утром они уже были в воздухе, выполняя плановый рейс, попали в непогоду, и самолет обледенел. На счастье, его все-таки удалось посадить более-менее благополучно где-то в глухой тайге. Их быстро нашли, и не менее быстро была установлена причина аварии. Всему экипажу грозили немалые «сроки» за их прегрешение. Но поскольку Сергей был самым молодым и, к тому же, единственным холостяком, он решил взять всю вину на себя. Суд принял эту версию, учел его чистосердечное раскаяние, и ему дали условный срок, списав из «Аэрофлота» и обязав частично возместить расходы на поисково-спасательные работы. На метеостанции парень совершенно истосковался. Это все-таки очень тяжелое испытание для молодого человека прожить целый год среди льдов, без выпивки и женщин и в компании взрослых мужиков, для которых подобные зимовки были просто частью их профессиональной деятельности. Он был настроен уйти из метеослужбы, как только кончится срок их зимовки, и пойти учиться на радиоинженера. Как сложилась его дальнейшая судьба, я, к сожалению, не знаю.

Обычная житейская история, рассказанная Сергеем, может, как мне кажется, служить очень неплохой иллюстрацией к вопросу о том, что такое «загадочная русская душа». Во всяком случае, я не могу себе представить, чтобы где-нибудь в западных странах летчики решились бы выпить антифриз со своего самолета, зная, что завтра на нем же и лететь! И, пожалуйста, даже не пытайтесь объяснить мне этот эпизод ссылками на низкий уровень профессионализма или даже просто глупость русского экипажа!