Мои южные ночи

Из Москвы я уехала весной. Главный, совершенно разбитый случившимся горем, без всяких вопросов подписал мое заявление. К этому времени уже состоялся суд над Тамарой Андреевной, в результате которого она, как и ожидалось, получила условный приговор и лишилась звания кинолога МВД. Бывшая свекровь еще несколько раз названивала мне, умоляя меня забрать заявление, но я была непреклонна. Не тупая мстительность двигала мной, нет. Мне просто хотелось сделать все, чтобы человек, так уверенно распоряжавшийся чужими судьбами, считая себя экспертом по тому, кому как следует жить, не имел больше доступа к воспитанию таких беззащитных в своей преданности существ, как собаки.

Итак, покончив со всеми московскими делами, я прибыла в Сунжегорск. До сих пор мне никогда еще не доводилось постоянно жить в настолько не похожем на мой родной город месте. Здесь были аккуратные, словно нарисованные на куске картона, проспекты, постоянно перекрывавшиеся под движение правительственных кортежей. Сверкающие стеклом и хромом заправки. Отовсюду: с домов, витрин, растяжек – глядели портреты руководителей края. И лица их были до того суровы, что временами у меня создавалось ощущение, будто они вот-вот оживут, схватятся за мечи и с гиканьем бросятся по улицам наказывать жителей за грехи.

Несколько недель ушло на то, чтобы устроиться, обосноваться в общежитии, куда меня поселили от телеканала, освоиться на новом месте работы. Здание его находилось на закрытой территории, и соседями моими были военные всех мастей. И вот наконец сегодня я смогла отправиться по заветному адресу, написанному Федюней на обрывке картонной упаковки с собачьим кормом.

Водитель, которого ко мне приставили, двухметровый парень по имени Бека, основополагающим качеством которого была, по-моему, нагловатая ленца, на мои просьбы лишь морщился, фыркал и никак не желал везти меня в этот медвежий угол.

– В мои должностные обязанности не входит возить вас в высокогорные села, – цедил он и скучающе смотрел в сторону.

Я уговаривала его, трясла перед его сытой мордой корочкой корреспондента, грозила выставить с работы, сулила деньги. Это было просто нелепо: неужели теперь, когда цель, к которой я стремилась уже больше года, была так близка, мне должен был помешать какой-то ленивый мужик в засаленной кепке.

Наконец Бека все же сжалился надо мной и раздраженно спросил:

– Да зачем вам туда?

И я, не желая вдаваться в подробности, ответила:

– Мне нужно забрать собаку, овчарку.

И тут же испугалась этой своей смелости. Ведь не было никаких гарантий, что в этот раз я все же успею, все же найду Буню.

– Овчарку? – фыркнул Бека. – Ну нет, овчарку я точно не повезу! Она мне весь салон изгадит. Что, я потом машину отмывать должен?

Мне кое-как удалось уломать его хотя бы просто довести меня до села. И Бека наконец вальяжно согласился, предупредив, что выбираться из этой глуши, с собакой или без, мне придется самой. Я согласно кивнула, загрузилась в раздолбанный редакционный «газик» и вот теперь тряслась на ухабах, напряженно вглядываясь в проносящийся за окном горный пейзаж.

Мне было страшно. Я боялась, что снова опоздаю, снова не найду Буню по указанному адресу. За последний год мне столько раз случалось в одну секунду переходить от надежды к отчаянию, что казалось, у моей души уже просто не осталось сил. За окном вставали величественные, увенчанные снежными шапками горные вершины. Мелькали сосны и какие-то другие, пока незнакомые мне деревья. Меж их ветвей проглядывало, словно прячась и лукаво посматривая на меня из укрытия, яркое солнце.

Наконец Бека затормозил на пустынной улице небольшого села, буркнул мне:

– Приехали. Прошу освободить транспортное средство. Не передумали тут оставаться?

Но я решительно покачала головой. Бека, лениво пожав плечами, развернул автомобиль и, дав по газам, умчался вниз по улице. А я осталась одна в этом чужом, незнакомом мне месте. Кругом было тихо, лишь мягко шелестела листва склонявшихся над заборами фруктовых деревьев. И мне отчего-то стало жутко, показалось, будто я попала в город-призрак. Хотя на самом деле сказывалось, конечно, нервное перенапряжение, ведь на самом деле пейзаж вокруг меня расстилался исключительно мирный. Тут и там выглядывали из густых зарослей дома местных жителей. Одни – огромные, явно зажиточные, двух-трехэтажные особняки, выстроенные, видимо, с целью переплюнуть соседа. Попалась мне на глаза и пара недостроенных «замков», у хозяев которых, вероятно, в процессе возведения семейного гнезда закончились деньги. Другие – скромные, маленькие, но очень аккуратные, любопытно выглядывающие из-за заборов. Вдоль улиц росли деревья с пышными кронами, отбрасывая кружавчатую тень на пыльную мостовую. Во всем сквозила южная неспешность и нега.