Мой хвостатый друг

Кона понимающе кивнула. Похоже, королева с радостью бы выкупила животное, но портнихе постоянные заказы оказались дороже сиюминутной выгоды. Ухмыльнулась и покачала головой. Видимо, Козьюаль-старший задумал что-то нехорошее, раз его супруга с таким рвением взялась за наследника. Ссориться с женой королю было не с руки, за той стояли влиятельные и богатые кланы, а вот избавиться от нее он вполне мог. Двадцать лет в бездетном браке, чем не повод для расставания? А заодно и отстранения от власти некоторых богатеев…

— Ну спасибо, милая, — улыбнулась она и потрепала Ами по щеке. — Повеселила.

— Не за что, — пожала плечами девчушка. — Я же понимаю, вы волнуетесь за жениха, но, поверьте, тут повода для беспокойства нет.

— Верю, — задумчиво выдохнула Кона, снимая звуковой барьер. — Охотно верю.

Ами опять рассмеялась и, сославшись на поручения старшего повара, побежала на кухню. А чародейка поспешила на рынок: надо было купить мяса и наконец-то задобрить обиженных воронят!

Глава шестнадцатая

— Нужно найти ночлег, Др-р-ракона! — Каркун тяжело приземлился хозяйке на плечо. Кона поморщилась. Его когти царапали даже через ткань. — Нр-р-русель устал.

— Не выдумывай, — отрезала чародейка, оглядываясь. Никого!

Поежилась и получше закуталась в плащ. Вечерело. Ветер остыл и пробирал до костей. Около Драконьих гор всегда было так: каким бы жарким ни был день, с уходом солнца резко холодало. Сказывалась древняя магия давно почивших существ. Кона вздохнула и посмотрела на темнеющее небо. До отцовского дома осталось полдня пути, и терять время на ночлег не хотелось. С другой стороны, она добралась до гор за шесть дней, выиграла двое суток, не меньше, и может позволить себе отдых в человеческих условиях. Махнула рукой. Все равно не будет толку, всю ночь проворочается, так и не заснув из-за дурных мыслей. Лучше быстрее доехать и избавиться хотя бы от беспокойства за родных. Зажгла магический огонек и дернула поводья. Пусть нрусель поторопится! Скоро доберутся до постоялого двора, перекусят и продолжат путь.

Вся неделя после создания книги прошла в жуткой суете. Повседневных забот никто не отменял, а новый фолиант требовал внимания. Коне было что туда записать, но все равно непреодолимое желание засесть за заклинания мучило не хуже внезапно накатывающего безумия. Разве что после книги чародейка чувствовала приток сил, а не звенящую безысходность. В голове постоянно роились мысли: старые, еще не записанные заклинания, новые, которые раньше казались недоступными, но теперь отпечатались в мозгу с предельной четкостью, и какие-то магические слова, вовсе не известные раньше. Временами Кона не сразу понимала, для чего они нужны. А разобравшись, пугалась. В этих заклинаниях оказывалось слишком много категоричной злобы, словно их творил умирающий от тяжелой болезни чародей, жаждущий прихватить с собой в темноту весь остальной мир. Вздыхала, убеждала себя, что это влияние слез богов и драконьей магии, и всячески избегала даже дотрагиваться до книги, когда разумом владели злые мысли.

Помогала дорога. В сторону гор путь был безопаснее, чем к границе с мармаллами, но приходилось быть настороже. Столкнуться с лихими людьми можно было и в окрестностях небольших городов. Когда вокруг шумели незнакомцы или кричали голодные животные, мысли притихали, уступая место обычным заботам: где поесть, согреться или как избежать неприятностей. Иногда среди этого беспокойного сонма раздумий возникали воспоминания о Плагосе, скребли душу ледяной противной тоской. Но и их Кона гнала прочь. Наследник Тиасов вполне мог позвать ее с собой, если бы захотел. А на «нет» и ответить было нечего, разве что поплакать от обиды, пока никто не видит.

По земле пополз туман. Обычное явление для предгорья, но Коне стало не по себе. Показалось, проворными корнями он оплетает лапы нруселя, того и гляди животное начнет спотыкаться. А следом и она, Кона, навсегда исчезнет в этой вязкой субстанции. Задохнется под белым плотным ковром. Покачала головой и зажгла еще один огонек: магия драконов не станет причинять вреда своей полукровке. Когда-то ящеры наложили заклятья, чтобы люди не проникли в горную сокровищницу, но Кона тоже дракон, пусть лишь по матери, и не покусится на пустые побрякушки.

— Мы только поужинаем, — предупредила она Каркуна, когда вдали показались огни.

— Упр-р-рямая ведьма, — проворчал вороненок, но покорно полез в карман торбы, где уже дремал Летун.

— А ты глупый ворчун, — зло огрызнулась Кона. После примирения воронята стали просто невыносимыми и это раздражало. Чародейка уже тысячу раз пожалела, что позвала их с собой. Ревновали бы к Плагосу и дальше, зато не выклевывали разум по капле. Набралась смелости и прошипела угрожающе: — Продолжишь в том же духе, сварю из тебя бульон. Говорят, воронятина по вкусу даже нежнее курятины.