Мои останкинские сны и субъективные мысли

Забытый, брошенный провинциальный городок – сколько таких в России – жители которого вдруг понадобились Первому каналу и кремлёвским хозяевам для очередного спектакля. Так проблема алкоголизма и связанная с ним детская преступность не излечиваются. Вот если бы такие истории потрясали бы всё общество, которое принялось бы не только обсуждать, а начинать титанический труд гражданского контроля и участия. А так – работаем по принципу «Поговорили и забыли». И живём так же.

Часов в шесть вечера произошёл небольшой скандал. Всё, как положено на Первом: эмоции, отрицательные герои (мы), положительные герои (они – руководство), завязка (непрофессионализм сотрудников), кульминация (их, начальников, плохое настроение), развязка (угрозы).

Звонит Аида Инне. Требует собрать всех нас и переключить мобильный на громкую связь – видимо, ей такая форма общения понравилась.

- Почему?! – закричал телефон. - Почему вы не выполняете распоряжения Корчагиной? Вы не предоставили ей истории героев сегодня днём. Мне Никонова недовольная звонила.

Инна и Лёша пытаются ей объяснить, но та не слушает – голос продолжает увлечённо вещать.

Вообще-то, нашей блондинки днём не оказалось на работе – я случайно увидел её, скрытно пробирающуюся к своему кабинету лишь в четыре часа вечера. Ну, понятно, всю ночь сидела в Останкино и жаловалась на судьбу самой себе. Наверняка, про себя – чтобы стены не услышали.

Была раздосадована тем, что я её заметил – проткнула злыми глазками, вчера вечером уступчиво демонстрировавшими наивность и испуг. Эх, женщины… И вот – пожаловалась руководству. Может, стразы реально отвалились. Может, её команде не удаётся подобрать экспертов на программу. Это же так сложно – перелистать записные книжки, обзвонить и пригласить их. Каторга для опытных профессионалов Первого канала.

- Вы не оправдали доверия руководства! – заводилась Аида. - Мы на вас надеялись! А вы ведёте себя непрофессионально! Не-про-фессссио-наль-но!

Телефон закашлял и вдруг взвизгнул.

- Уволю! Всех!

Это заявление нам не понравилось.

- Извините, девочки и мальчики, этот вздор не собираюсь слушать, - впервые выругался я при женщинах-коллегах.

Даже самый интеллигентный среди нас – Лёша Федоренко – разозлился и стал перекрикивать Аиду. Телефон сразу испуганно затих. Помолчал какое-то время, а потом малодушно прервал связь.

Одиннадцать вечера. Видимо, Аида, наконец, пришла в себя. Снова звонит. Снова громкая связь. Речь была короткой.

- Корчагина снова вами недовольна! Никонова тоже недовольна! Вы не оправдали доверия руководства! Завтра быть здесь в 8 утра. Нет, нет, в 7 утра!

Быстро-быстро выпалила и отключилась.

И тут я догадался – интуитивно – что все три дамы сидят сейчас в одной комнате и сходят с ума.

Им что – делать больше нечего?

Сцена следующая.

День накануне записи. Четыре часа дня.

- Звонила Никонова, - кричит мне из соседней комнаты Инна. - Нужны дети-алкоголики-скрипачи…

Минут через пять едва-едва пришёл в себя.

- Ты что здесь смеёшься? – спрашивает появившаяся в дверях Инна. - Мне Корчагина когда сказала, я тоже не поверила. Им действительно нужны такие герои – дети-алкоголики, играющие на скрипке. Так и сказали – дети-алкоголики-скрипачи.

Мне стало не по себе, прямо дурно: как если бы узнал, что, на самом деле, я гомосексуалист.

- Зачем? - прохрипел я.

Лёша, рабочий стол которого находился прямо напротив моего, внимательно посмотрел мне в глаза. А потом с серьёзным видом произнёс фразу-мысль, которой можно прокомментировать любой первоканальный креатив.

- Слушай, Инна. Есть такой музыкальный инструмент – гобой. Дети-алкоголки-гобоисты им не подойдут?

- Лёша, Лёша, - замахала руками на него Панкова. – Если они догадаются про гобой, будет вообще пи..ец. Скажут – ищите! Ведь скажут же!

Лично я выпал из производственного процесса на целый час – хохотал, представляя себе выстроившихся в ряд на записи программы субтильных, измученных нарзаном юных подростков, играющих трясущимися руками толи на скрипках, толи на гобоях…

Зачем? Зачем это им нужно? Нет, я понимаю, они думают – это такая интрига, сложная фабула, «история, несущая дополнительную смысловую нагрузку». Но я всё равно не понимаю – зачем? Зачем это им нужно?

В нашей жизни ничего не надо придумывать – следует только описывать действительность…

Помог Олег, хотя и не его была работа. Нашёл 18-летнего парня, который увлекается игрой на скрипке – сказал, что в подростковом возрасте попробовал: вино, потом пиво. Мол, как и все. Да, правильно, как и все.

Руководство недовольно – требует, чтобы были реальные алкоголики в прошлом, а, в идеале, в настоящем; мы таких даже не стали искать. С «кровавыми» историями тоже не получилось – герои наотрез отказывались. Видимо, я был максимально откровенным.

А вот детей, подростков с обычными, распространёнными историями на программу пришло много – таких искать недолго.