Мои шифоновые окопы. Мемуары легенды

В то ужасное время мое сексуальное воздержание спасло мне жизнь. Фран Лебовиц называла меня «монахиней» – и была недалека от истины. Несмотря на окружавшие меня вездесущие наркотики и секс, я редко принимал во всем этом участие, частично из чувства страха. Я не доверял людям. Возможно, после ситуации с Майклом Коуди и Пьером Берже я боялся, что даже мысль о том, чтобы с кем-то переспать, вызовет волну сплетен обо мне. Исходя из моего опыта, это могло роковым образом сказаться на моей карьере.

На самом деле я был слишком напряжен и зажат, чтобы завести любовника. Я не преодолел последствий своей детской травмы, и теперь близкие отношения меня пугали. Я вытеснил все мысли о любви. Вместо этого я продолжал фокусироваться на карьере, даже не задумываясь о личной жизни, пока не стало слишком поздно, чтобы что-то начинать. Моими друзьями были коллеги по работе – Бетти Катру, Лулу де ла Фалез и Карл. Моя социальная жизнь заключалась в посещении примерок с Сао Шлюмберже. Я считал себя очень умным тогда.

Секс, в отличие от успеха, не был у меня в приоритете. Если мне было грустно, я начинал есть. Если это не помогало, я продолжал есть, пока в конце концов не получал необходимый эффект. Я признаю это! Спасением от всей боли, которую мне приходилось переносить в отсутствие любви, была еда и еще раз еда.

VIII

В то время в воздухе витала смерть. Внутренне я чувствовал, что начинаю терять над собой контроль. И, видимо, Анна Винтур это замечала. В начале девяностых она спросила меня, не хочу ли я уехать из Нью-Йорка, пару лет пожить в Париже и поработать в офисе Vogue на бульваре Сен-Жермен. Это было щедрое предложение, свидетельствующее о широте души и любви в сердце Анны. Она отреагировала на мои потери не так, как это сделал бы обычный босс. Это была не «ядерная Винтур», как ее называли таблоиды. Она проявила себя как заботливый друг.

Конечно же, я согласился.

Все было организовано шефом парижского бюро американского Vogue Сьюзен Трейн, являвшейся членом сообщества Colonial Dames[21]. Сьюзен приехала в Париж в 1951 году и стала здесь душой общества. Она была любимым американским редактором моды Дианы Вриланд, и по этой причине Грейс Мирабелла неофициально отказалась от ее услуг. Но Сьюзен любили также С. И. Ньюхаус и его супруга Виктория, поэтому Грейс не удалось ее уволить.

Когда я начинал работать в Vogue, миссис Вриланд позвонила мне и пригласила на ужин, чтобы обсудить «кризисную ситуацию со Сьюзен Трейн». Она очень беспокоилась о здоровье Сьюзен, так как Vogue был всей ее жизнью. Она никогда не была замужем, у нее не было детей, никого, кроме пары миниатюрных такс коньячного цвета по имени Найсли и Гого.

«Повидайся со Сьюзен, когда поедешь в Париж писать о коллекциях», – сказала миссис Вриланд.

На протяжении многих лет миссис Вриланд поддерживала эту дружбу, подпитывая ее личными просьбами. Например, она могла переслать Сьюзен Трейн свои вышитые подушки и попросить ее найти лучшего мастера по реставрации вышивок в Париже. Я был рад, что воспользовался возможностью. Сьюзен позаботилась о том, чтобы мой переезд в Париж прошел максимально гладко. Как только я устроился, Сьюзен пригласила меня к себе на мой первый после возвращения в Париж ужин.

_“ Иногда я проводил выходные с Джаннии Версаче и его партнером Антонио д’Амико на озере Комо._”

Она провела для меня экскурсию по квартире и рассказала, что была любимицей Парижа в пятидесятые. В ее спальне на почетном месте среди аскетичного убранства висела знаменитая работа Рене Грюо, на которой она изображена в костюме Balenciaga цвета голубого веджвудского фарфора, в шляпке-таблетке и длинных белых перчатках.

Мы говорили о том, каким великим человеком была Диана Вриланд и как тяжело было ее потерять. «Знаете, что сказала мне Грейс Мирабелла, когда пришла к власти? Она позвонила мне по телефону и произнесла: «Сьюзен, расслабься, не переживай». Типичная Грейс, всегда изъясняющаяся вокруг да около.

Сьюзен очаровывала своими знаниями и американским стилем; она носила элегантную простую одежду, красивые шарфы, брюки и соответствующие этому образу строгие туфли на невысоком каблуке. Она резюмировала влияние, которое Ив Сен-Лоран оказал на моду: «Мы носили брюки. Теперь мы носим длинные юбки и сапоги. Оставаясь невидимым, он держал руку на пульсе времени. Казалось, он знал, чего мы хотели, еще до того, как мы сами это осознавали. Он все расставил по своим местам».

Сьюзен Трейн никогда по-настоящему не вышла на пенсию и была принята в члены Ордена изящных искусств и литературы за свою блестящую книгу о куклах в нарядах от кутюр во время Второй мировой войны. Фотографом для этого издания выступил Дэвид Зайднер.

«Андре, эти современные молодые редакторы моды ничего не знают. Они даже не знают основ, например что такое вкладка мартингейл на спинке пальто Balenciaga!» – говорила она. Ее разочарование было столь ощутимо.