Мои современницы

– Кто же в этом виноват, кроме нее самой? Алекс очень симпатична, легко приобретает друзей, но никого удержать не умеет. Вы, вот, теперь ее жалеете, а хотите биться об заклад, что не пройдет и года, как вы станете ее избегать и от нее прятаться? Жизнь тяжела, и люди нуждаются в бодрости. Эти же неиссякаемые фонтаны слез и супружеских обид способны навести уныние на всех окружающих. И о чем, спрашивается, Алекс горюет, о чем слезы льет? О том, что земля движется вокруг солнца, а не солнце вокруг земли! К этому, ведь, сводятся все ее огорчения! Три подружки на институтской скамье решили, что если жена больна, то и муж обязан жить инвалидом, и Алекс в тридцать лет всё еще не в силах расстаться с этой институтской мечтой. Одни лишь женщины способны на такую дичь!

XII

Несчастные попали в западню, – думала я, вернувшись домой, – и если не найдется человека, который бы им помог, они в ней и погибнут. Обиднее всего за Лидочку и за Алекс. Песня бедного Тима спета: еще несколько лет, и этот хороший, честный, но бесхарактерный и трусливый человек сойдет в могилу. Маруся и без него не пропадет: такие женщины слишком нужны обществу и всегда найдут себе друзей и поддержку. Но в случае ранней ее смерти бедная Лидочка может действительно очутиться на улице.

Еще грустнее была судьба Алекс. Достаточно какой-нибудь неосторожной телеграммы, чтобы все те иллюзии, которыми она жила, разрушились. Что станется с нею, когда она, наконец, поймет, что Тим уже шесть лет муж другой женщины, а она, Алекс, лишь ненавистная ноша, которую он несет, проклиная, на своих плечах? Что будет она делать без поддержки родных и друзей, не имея надежды на новую любовь? Самоубийство – вот единственный для нее исход, тем более, что она его уже пробовала, а, следовательно, привыкла к этой идее. Умная, блестяще образованная, красивая, талантливая, богатая женщина уйдет из этого мира в отчаяньи, не принеся людям никакой пользы. Возможно ли допустить подобную нелепость!

Чтобы спасти Алекс, – продолжала я мечтать, – необходимо заинтересовать ее каким-нибудь делом. Помимо ее физического недуга душевная болезнь Алекс происходит также от той возмутительной праздности, в которой принуждены жить современный женщины. Начав работать в 7 лет, кончив учение к 19, с курсами к 23–24 годам, они затем должны прекратить эту привычную им работу. В то время, как мужчины имеют возможность применить на службе полученные ими знания, женщинам в этом отказано. «Как бы вы ни были умны и образованы, – говорит женщинам государство, – вы нам не нужны. Собственно мы сами не знаем, зачем дали вам столь обширное образование. Всё глупая, западная мода! Еще с Петра Великого привыкли мы слепо подражать Европе и переносить к себе европейские обычаи, не сообразив предварительно, насколько они нам нужны. Мы надеемся, конечно, что вы воспользуетесь данным вам образованием, чтобы воспитать ваших детей культурными гражданами. Если же детей у вас не будет, что ж делать, придумайте себе какое-нибудь занятие. Собачку заведите, грустные романсы на рояле играйте, читайте романы, рисуйте любимую березу, вышивайте салфеточки, занимайтесь любительской фотографией. Что до нас, то мы, дав вам ненужное образование, на которое вы потратили столько здоровья и сил, умываем руки и отклоняем от себя дальнейшую заботу о вашем благосостоянии».

Подобное бессовестное отношение государства к женщинам никого в России не поражает. «Такова уж их женская доля, – глубокомысленно говорят обыватели, – всегда так было и впредь будет; волтерьянцы напрасно против этого говорят».

Со свойственной всем русским беспечностью относительно истории, они совершенно забывают, что «женский вопрос» возник сравнительно недавно, лет сто тому назад; что переживаемое нами время представляет переход от старого строя к новому и, как всегда бывает в переходное время, порождаешь многие уродливые явления.

На самом деле женщина во всё время существования человечества делила труд с мужчиной, несла на себе огромную, необходимую семье, a, следовательно и государству, работу и в ней почерпала свое душевное здоровье. На заре человечества работали не одни крестьянки, а и женщины высших классов. В Одиссеи Гомер описывает встречу Улисса с царевной Навзикаей, едущей вместе со своими служанками полоскать в заливе вымытое белье. Трудом никто не гнушался, и благородные матроны древнего Рима назывались: «domisedae et lanifciae – домосидящие и шерсть прядущие».

Так продолжалось и в Средние века и в теремах русских боярынь. Если не на наших глазах, то на нашей памяти живы еще русские помещицы-хлопотуньи, с их обширным деревенским хозяйством. В то время как мужья смотрели за полевыми работами, на женах лежали заботы о птичниках, огородах, фруктовых садах, молочном хозяйстве. Фабрик было мало, и полотно, кружева, вышивки производились домашним способом. Круглый год шло соленье, варенье, приготовленье разных наливок и запеканок.