Мои современницы

– Не я безжалостна, милая Алекс, а жизнь! Она всегда будет жестока для тех, кто не хочет ее наблюдать, отказывается логически рассуждать, желает жить в клетке, а не на свободе. Изучайте жизнь, и она будет вам подчиняться. Как люди, изучив силы природы, сделали их своими слугами, так и вы, изучив ее законы, заставите ее вам служить… Не эту бедную, ни в чем неповинную, девочку вам следует убивать, а надо убить того капризного ребенка, каким вы до сих пор были. Закрыв глаза, заткнув уши, надув губки и капризно стуча ножкой, вы говорили: «хочу, чтобы жизнь была такова, какой я себе ее представляла на институтской скамье. Хочу, чтобы окружающие меня люди жили не как нормальные существа, а как ученые пудели»! Пора вам вырасти, милая Алекс! Убейте в себе капризного ребенка, и я уверена, что на месте его появится умная честная женщина, уважающая чужие права на счастье, которая поспешит исправить причиненное ею зло и найдет в себе силу сказать: жизнь создана не для одного лишь личного счастья, а и для работы на пользу людей…

– Но чем жить? – плакала бедная женщина. – Как жить, когда впереди бесконечное унылое существование без надежды на радость, вечное душевное одиночество!

– Эх, милая Алекс! Вы делаете ту же ошибку, что делают и все прочие люди. Вы меряете власть Божию на свою человеческую мерку; жалкие, ограниченные силы свои вы приписываете Богу. Бог – всемогущ! Нет таких феерических превращений, таких фантастических сказок, которые могли бы сравниться с Его могуществом! Часто, когда человек замышляет в отчаяньи самоубийство, счастье, огромное, чудесное счастье, уже стучит в его дверь… Но надо заслужить это счастье. Надо сказать себе: Бог вручил мне талант, и отныне всю мою жизнь я отдам на служение этому таланту, ибо он принадлежит не одной мне, а и всем людям…

В дверь постучали. Слуга доложил о приходе maître Jackelard. Боясь, что Алекс откажется его видеть, я поспешила вывести ее в гостиную.

Jackelard явился в щегольском костюме, лакированных ботинках, с новым цилиндром в руке, с розой в петлице и орденом Почетного Легиона. Трудно было узнать в этом элегантном надушенном денди давешнюю ветхую кумушку.

– Простите, что принимаю вас по-домашнему, – извинялась Алекс, растерянно оглядывая свой утренний батистовый капот и поправляя спутанные пряди волос, – но я сегодня чувствую себя очень плохо…

– Как это жаль! – с сочувствием отвечал Jackelard. – А я, как раз приехал к вам с большой просьбой. Дело в следующем: сегодня я был на большом товарищеском завтраке у одного из своих коллег. Разговор зашел о женщинах-адвокатах, и maître Blanchot сообщил нам, что ученики Faculté над ними смеются и уверяют, будто адвокатки неспособны сочинить речь без предварительной подготовки, во время которой они ловко умеют выспросить знакомых адвокатов и с их помощью составить защиту, которую и затверживают, как попугаи, наизусть.

– Какой вздор! – с негодованием сказала Алекс.

– И я тоже говорю, что это вздор! – отвечал Jackelard. – Но мало говорить: следует доказать на деле. Вот я и предложил моим коллегам устроить сегодня вечером экстренное заседание parlotte и предоставил им придумать сюжет процесса, не сообщая мне о нем предварительно. Я приглашу своих учениц и выберу из них ту, которую считаю наиболее способной. Хоть вы еще и не поступили на курсы, но после наших усиленных занятий я также считаю вас своей ученицей. Конечно, я не могу обещать наверно, что поручу защиту именно вам. Это будет зависеть от темы, выбранной моими коллегами.

– Благодарю вас за оказанную мне честь, cher maître! – с чувством отвечала Алекс. – Но сегодня, к сожалению, я говорить не могу: у меня сильная мигрень.