Мои современницы

Что говорить! Картина ужасная, и я вполне разделяю ваше негодование, господа присяжные! Вопрос только в том, верна ли она? Так ли именно происходит дело в действительности? Не чаще ли эта кроткая христианка – жена бывает злой мегерой, бесплодной и бесплодность свою вымещающей на муже? Вечной бранью, хроническим недовольством, подозрительностью, дикой ревностью выгоняет она измученного мужа из дому, и он идет искать утешение и забвение у своей любовницы, чаще всего простой сердечной девушки, забывшей о своих выгодах и отдавшейся своему любовнику не столько из любви, сколько из жалости к его страданиям. Много в нашей стране таких кротких сердечных девушек, и ими-то, в большинстве случаев, она и держится…

Но раз мы допустим подобную картину, а не допустить ее мы не можем, ибо всякий из нас знавал таких мегер и таких кротких девушек, то подумайте, в какое нелепое, смешное положение становится закон! С важностью, с усердием, со страстью покровительствует он этим потухшим бесплодным очагам, никакой пользы государству не приносящим, и тупо, с упорством, достойным лучшего применения, отказывает в защите загорающимся новым очагам, возле которых растут и воспитываются будущие работники государству, будущие матери и жены…

Не для кого не тайна, господа, что в нашей стране много недовольных; что число так называемых политических преступников увеличивается с каждым годом. Но политика ли является главной причиной их недовольства? Не лежит ли оно гораздо глубже? Я очень жалею, что наши статистики, столь усердно считающие число птиц, ежегодно прилетающих и улетающих из нашей страны, иль количество мух, умирающих от дурного воздуха наших больниц, не поинтересовались определить число незаконных детей среди политических преступников. Процент, думаю, получился бы внушительный… Да и как, спрашивается, могут быть довольны эти несчастные законами своей страны? Матери, что всю жизнь на них работали, любили и лелеяли их, пользуются всеобщим презрением. Государство игнорирует их существование и отказывает им в пенсии, выслуженной их любовниками. Сами они, ни в чем неповинные дети этих неправильных союзов, должны всю жизнь стыдиться своего появления на свет, с краской смущения признаваться, что они – внебрачные… Зная жизнь своих родителей, они отлично понимают, что один, лишь жестокий, неумолимый закон помешал их отцу обвенчаться с их матерью, хотя Божье благословение, Небесная защита была несомненно дана этим чистым союзам и без церковной церемонии…

Я знаю, господа, вы утешаете себя мыслью, что для недовольных в государстве имеются тюрьмы, столь комфортабельные и благоустроенные, что иностранцы ездят к нам учиться нашему искусству содержать преступников. Число этих роскошных тюрем увеличивается с каждым годом, и я очень боюсь, господа, что в недалеком будущем одной половине населения придется сторожить другую… Не лучше ли, не дожидаясь столь неожиданного и конфузного для государства результата, заняться пересмотром наших устаревших законов, когда-то, в древние времена, созданных идеалистами-законодателями?

Тут возникает любопытный вопрос: кто, собственно, в нашей стране издает законы? Кому поручено следить за жизнью и согласно ее изменениям исправлять пришедшие в негодность постановления?

В былые времена, подражая примеру древних римлян, страна поручила законодательство убеленным сединами старцам. «У них опыт, они жизнь наблюдали и знают, чего нам не достает» – думала страна, вспоминая поразившие ее воображение типы величавых римских сенаторов. К сожалению, страна забыла, что римляне проводили свои дни на чистом воздухе, в термах, в физических упражнениях. Они могли поэтому одновременно с жизненным опытом сохранить светлый ум юности.

Наши же старцы, проводя молодость в душных канцеляриях, дыша отравленным табачным дымом воздухом, к пятидесяти годам превращаются обыкновенно в руину и, добравшись до мягких, теплых кресел законодательного собрания, немедленно погружаются в сладкий сон, лишь изредка просыпаясь, чтобы подкрепить себя манной кашей. Их невинный, старческий храп разбудил, наконец, страну. «Так не может дольше продолжаться, – негодовала страна, – необходимо поручить составление законов молодым силам нации, выборным всего народа. Они не станут спать, а единодушно примутся работать на благо родине».

Увы! Единодушия-то в нашем юном парламенте и не оказалось! Он еще не собрался, как вся страна распалась на партии…