Мои убийственные каникулы

Скорее назад, в кафе-мороженое. На плече у меня сидит ребенок в комбинезоне с логотипом команды «Ред Сокс». Тейлор беременна, у нее всякие причуды, ее не тянет на привычные ириски. В сумочке у нее салфетки, ими она вытирает нашему сыну мордашку. Я обещаю дома помассировать ей отекшие ноги.

Дома.

Каким был бы наш дом?

– Майлз! – Голос Тейлор нарушает ход моих мыслей. Она смотрит на меня удивленно. – Ты меня слышишь? Я спрашиваю, что тебе: вульгарное мороженое с печеньем или уровень повыше – вкус сливочной ириски?

– Первое. – У меня першит в горле. Приходится выпустить ее руку, чтобы достать бумажник и заплатить за мороженое, при этом я не спускаю взгляд с ее руки, чтобы поскорее снова ее схватить. Мне ужас как нравится держать ее за руку. Не уверен, что мне понравилось, как она вступилась за меня перед другом своего брата, хотя давненько никто так не кидался меня защищать. Мой собственный брат оказался бы последним, кто замолвил бы словечко в мою защиту. Во всяком случае, вслух.

Впервые за три года у меня вдруг возникает желание позвонить Кевину.

Позвонить, рассказать ему про Тейлор и спросить, как мне с ней быть. У него тоже не все шло гладко, он мог бы меня надоумить. Хорошо бы поболтать с братом – и точка. С родителями. С бывшими сослуживцами. Уже три года я мотаюсь с места на место и помалкиваю. Я – глыба льда, начинающая подтаивать.

Я уже догадываюсь, что это значит. Женщина, стоящая сейчас рядом со мной, создана для меня. Она зацепила меня, бросила мне вызов, зажгла меня, как никто до нее. Теперь ее безоглядная вера в меня заставляет меня вглядываться в себя самого, в свою жизнь и поступки.

Не уверен, что хочу этим заниматься.

Не уверен, что готов открыто заглянуть в свое прошлое и попытаться его преодолеть.

Девушка на кассе дает мне сдачу, я ссыпаю ее в стаканчик для чаевых. С конусом мороженого в одной руке и с лапкой Тейлор в другой я вываливаюсь из кафе.

– Что-то ты притих, – говорит мне Тейлор, облизывая свое мороженое и заставляя меня еще крепче сжимать ей руку. – Весь в мыслях о расследовании?

– О нем, будь оно неладно, – подтверждаю я излишне поспешно. Не хватало делиться с ней своими фантазиями о визите к специалисту по зачатию! Потому что в реальной жизни ничего подобного не произойдет. Просто у меня разыгралось воображение. – И о компании Evergreen. Кто бы мог за всем этим стоять?

Я озираюсь, всматриваюсь в машины у тротуара, в подъезды, в лица прохожих, чтобы убедиться, что Тейлор ничего не грозит. В последние час-два стало пасмурно, назревает дождь, поэтому на улице немноголюдно. Владельцы убирают с тротуаров свои киоски и столики, обедающие прячутся под крышей.

Тейлор догадывается об опасности дождя одновременно со мной, и мы торопимся к машине, оставленной на муниципальной стоянке в пяти кварталах от кафе. Мы преодолеваем всего квартал, когда гремит гром, нас обдает дождем. Морось быстро сменяется ливнем.

– Теперь понятно, почему в кафе мы были одни. – Тейлор выпускает мою руку, чтобы прикрыть ладонью свое мороженое. – Давай бегом?

– С травмой головы? Даже не думай!

– Знаешь, что еще плохого в травме головы? Что на тебя начинают орать.

Я вижу на боковой улочке католическую церковь и подталкиваю Тейлор в ту сторону, бормоча извинения. Она удивленно вскидывает голову и едва не поскальзывается на мокром тротуаре.

– Ого, милый? Неужели ты просишь прощения?

«Милый»?

У меня в животе вертится тысяча шутих.

– Лучше не привыкай, – советую я ей, стараясь спасти ее от непогоды и предотвратить ухудшение состояния. Но попробуй добейся этих целей, когда она улыбается до ушей и выглядит как победительница конкурса на самую мокрую майку! – Давай переждем дождь здесь.

Она недоверчиво смотрит на тяжелую деревянную дверь.

– Думаешь, у них открыто?

– У них всегда открыто.

Я вталкиваю ее в темный вестибюль. В нефе теплится свет, но, насколько я могу судить, в церкви нет ни души. Тейлор подпирает каменную стену и увлеченно лижет свое мороженое. Снаружи бушует стихия, нет никаких признаков, что она скоро уймется. Зато здесь – особый, уединенный мир, только для нас двоих.

Хорош фантазировать, уймись, пока не поздно.

– Дай попробовать твое, – просит она, отвлекая меня от тревожных мыслей. Она со мной кокетничает или это опять мое воображение? – А ты можешь откусить у меня.

Сначала мне чудится в ее предложении что-то сексуальное, но я вовремя вспоминаю про мороженое. Я подношу к ее рту свое мороженое, и у меня сводит яйца от того, как она его лижет, потом запускает в него зубы, оставляя скромный след, жмурится. – Вкусно, но жирновато, достаточно одного укуса.

– Неженка.

Она мелодично смеется.

– Теперь твоя очередь. – Она сует мне свое мороженое. – Откуда ты знаешь, что у католиков всегда открыто? Ты вырос в католической семье?

Я киваю и отъедаю от ее мороженого так много, что она ахает.