Мой университет

Была у нас в 1957/1958 году еще одна затея, которая предвосхитила на много лет вперед у нас в университете подготовку к тридцатилетней годовщине победы советского народа в Великой Отечественной войне. Эту историю я тоже рассказал моим сегодняшним студентам. А дело было так. Однажды студент Виктор Усков с курса Гены Оприщенко, бывший до университета шахтером в Воркуте, член КПСС, встретив меня в нашем актовом зале, высказал идею собрать средства на сооружение памятника студентам, профессорам-преподавателям и сотрудникам университета, погибшим на фронтах Великой Отечественной войны. Скажу откровенно, в то время было мало людей, которым могла прийти в голову эта патриотическая идея, но не потому, что война была позабыта, а потому, что память о ней оставалась живой в большей степени в нас самих, ее участниках, и в меньшей – в наших учениках. Давно уже была пережита участниками войны и победная эйфория. В той неустроенной и обремененной нуждой жизни как-то неловко было украшать себя своими наградами – орденами и медалями. Даже маршалы не писали тогда своих мемуаров, а боевые заслуги и полководческий талант некоторых подвергся критическим переоценкам. Немало было переживших свою беду и среди офицеров, и среди рядовых. Но вот студент Виктор Усков, совсем не участник войны, был просто одержим своей идеей. Мне она сразу понравилась, и я предложил обсудить ее в нашем комитете ВЛКСМ. Там все единогласно поддержали ее и сразу предложили организовать трудовые субботники на стройках Москвы, чтобы заработать деньги в фонд будущего памятника. Задача была проста и ясна, но ее выполнение надо было организовать. Вместе с Виктором Усковым за это дело взялись мои боевые соратники с целины. Мы решили также обратиться за поддержкой к комсомольцам всего университета, опубликовав свой призыв в газете «Московский университет». Призыв наш тогда, к сожалению, широкого отклика не получил, но на нашем факультете, на комсомольских собраниях курсов он был поддержан активно. Наши ребята стали ходить по московским строительным организациям, заключая с ними договоры на выполнение работ, в основном, не требующих владения строительными специальностями. Сразу после зимних каникул некоторые группы провели в феврале первые воскресники. Работа доставалась им неквалифицированная, грубая – носить, подносить, нагружать… Заработок получался копеечный, но их мы складывали в рубли, переводя на университетский счет в фонд вузкома для сооружения памятников. Каким скульптором он будет создан, на каком месте и когда он будет установлен, никому известно еще не было. К юбилейным торжествам 50-летия Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи мы внесли в этот фонд 30 тысяч рублей. Долго пришлось этим деньгам лежать в копилке, до тридцатилетия победы. Но наша идея была реализована следующим за нами поколением университетского комсомола.

* * *

В пятидесятые годы студенческая комсомольская молодежь, несмотря попытки самостоятельно, не по учебнику и не по стереотипам официальной партийно-советской пропаганды критически разобраться в жизни, оставалась на казавшихся ей незыблемыми идейно-патриотических позициях, завещанных отцами и дедами. Она по-прежнему оставалась верной и активной помощницей Коммунистической партии и советского правительства в подготовке к пятидесятилетнему юбилею комсомола. Скажу наперед, что этого политического и патриотического пафоса ей хватит еще надолго, до следующего – шестидесятилетнего – юбилея и даже до самой «перестройки» с ее призывами к усовершенствованию социалистической системы, к построению «социализма с человеческим лицом». Но критические тенденции, однако, и в эти годы нарастали, подготавливая почву оппозиции политическому руководству государства. Жизнь стала давать все больше и больше поводов для этого.