Мои воспоминания. Часть 2. Скитаясь и странствуя.

Прошла суббота, началась неделя, и я немного успокоился. И немного успокоившись, стал себе искать дело. Были разные планы, и один хороший знакомый свояка предложил мне стать компаньоном местного торговца зерном, ездить и скупать зерно, что и будет моим делом. Мне советовали оставаться пока в Киеве одному, а если дело пойдёт и будет приличный доход - вызвать жену с детьми.

Но я был молод и глуп и не хотел жить в Киеве один, без семьи. "Высокими" и конечно глупыми словами я объяснял, что хочу быть отцом своим детям и хорошим мужем - своей жене, что они не должны жить без меня.

Поскольку бакалея - одна из главных отраслей торговли, я решил снять для жены бакалейную лавку. Она будет сидеть в магазине, а я займусь другими делами. Мой свояк тоже возражал против того, чтобы я привозил жену. И конечно был прав.

Я, однако, не послушался, и, устав со мной спорить, он попросил знакомого маклера подыскать мне магазин.

Я велел жене продать всю домашнюю утварь и к Песах приехать в Киев. Однако - легко сказать, но трудно сделать, особенно, такому удачнику, как я - как раз в это время разлился Днепр, и улицы нескольких районов залило - как раз те, где жили евреи.

Такого разлива жители Киева за последние годы не припомнят. Постоялый двор моих родичей, стоявший недалеко от берега, наполовину залило. Все дома в этом районе оказались в воде, и люди по улицам передвигались на лодках.

Разорились сотни людей. Валялись на чердаках с детьми, есть было нечего. Понятно, что больше всего пострадали нищие, поскольку наводнение в особенности охватило район нищих и евреев.

О том, чтобы снять магазин для жены, не могло уже быть речи. Я таскался по улицам целыми днями, наблюдая большой разлив. Для меня ведь это было в новинку. В воде плавали скамейки, доски для резки лапши, столики, качалки и прочая домашняя утварь.

Как сказано, я ещё раньше написал жене, чтобы она приехала. Практичный человек, видя такое наводнение, тут же послал бы другое письмо - чтобы она не приезжала. Я этого, однако, не сделал, и в самый разгар наводнения, с тремя маленькими детишками - она приехала. С большим трудом я их кое-как втащил в дом свояка. Верхний этаж не был затоплен.

Третий ребёнок был ещё крошкой, и мне его пришлось пронести на руках приличный кусок - весь берег, поскольку никакой экипаж там не мог проехать.

Я пробирался по доскам и брёвнам, проложенным через воду и дрожал, чтобы, не дай Бог, не свалиться вместе со своим цыплёнком в воду. Чувствуя себя при этом дураком и ничтожеством: притащить сюда жену в разгар наводненья!

С большим трудом одолели мы море воды. С трудом пережили эти трудные дни. И после Песах стали энергично искать магазин вместе с квартирой, что в Киеве встречается очень часто.

Случилось нам купить магазин вместе с товаром у одного еврея, проживавшего на христианской улице. Ясно, что у еврея там шли дела очень плохо - кто придёт к нему покупать туда, где евреи - такая редкость? С другой стороны - зачем еврею покупать такой магазин? Но как истинный Менахем-Мендель[36] - растерянный, разгорячённый, взволнованный - взял я и купил магазин.

Купив магазин, я тут же увидел, что его хозяин попросту хорошо меня обдурил. Товар совсем не стоил заплаченных за него денег. И это особенно разрывало сердце.

В одно прекрасное утро мы перебрались в квартиру, расположенную по соседству с магазином. Из квартиры вход в магазин. Через несколько дней стало ясно, что с магазином - проблема. Покупателем и не пахнет. Никого! Хоть сиди и смотри на стены.

И тут начался тяжёлый период - с сожаленьями, муками, с досадой, с сердечной болью, с терзаньями, которые больше заметны и болезненны в большом городе, чем в деревне.

Я уже ищу других доходов. Я познакомился с богатыми евреями, крутился возле них - может, что-то из этого выйдет. Но не вышло ничего. Единственное, на что я мог им пригодиться - было маклерство, но на это, в отличие от Менахем-Менделя, я был неспособен.

Для этого надо быть праздным, лживым, болтливым, а мой язык ещё был наивным и невинным - или глупым.

Положение было тяжёлое. Не имея, что делать, и не в состоянии сидеть в магазине без покупателей, я слонялся по улицам и смотрел, как живут неевреи. Временами охватывала зависть. Жили они необыкновенно богато, необыкновенно чисто. Магазины их сияли. Купить что-то у нееврея было очень приятно.

Только войдёшь в нееврейский магазин, тут же хозяин снимет шляпу с вежливой улыбкой, не пристаёт к покупателю с разговорами, вообще говорит спокойно, спокойно называет цену, не набрасывается, и чистыми, сверкающими пальцами демонстрирует нужный покупателю предмет.

От такого обращения покупатель расслабляется, чувствует доверие к продавцу и редко выходит из магазина с пустыми руками.

В моё время русские были очень искусными торговцами и исключительно хорошо вели дела.

Конечно, они не были такими честными, как казалось. Купить у такого большой транспорт с товаром было иногда даже рискованно. И даже контракт ни от чего не гарантировал. Регулярно прибегали ко всяким уловкам, и контракт, в конце концов, не имел тут никакой силы.