Моя доисторическая семья. Генетический детектив

Американский археолог Дэвид Энтони много времени посвятил поискам древнейших свидетельств верховой езды. Он и его жена, коллега и партнер Доркас Браун собрали большое количество лошадиных зубов – и со следами узды, и без оных – и изучили их при помощи растрового электронного микроскопа. Еще они пытались ездить на современных лошадях, используя узду вроде тех, которые, по их мнению, были у древних наездников. Они испробовали уздечки из кожи, конского волоса, плетеной пеньки и кости. После 150 часов пробных скачек они сделали слепки с лошадиных зубов в том месте, где находились удила, и изучили повреждения под микроскопом. А потом стали искать похожие повреждения на лошадиных зубах, которые они сами и другие археологи обнаружили во время раскопок в степи.

Дэвид Энтони указывает на степи в районе Дона и Волги. Он упоминает пастушескую культуру, которая носит название хвалынской и которая имела примерно такое же распространение, как самарская, но возникла несколько позже. В частности, из этих культур потом развилась ямная культура, которая доминировала в обширных степных районах – до Украины на западе. Для данной культуры лошади, безусловно, имели большое значение. Об этом свидетельствуют обнаруженные захоронения, так называемые курганы. Курганы состояли из вырытой в земле ямы, часто выложенной бревнами, над которой насыпали кучу камней и торфа. Судя по археологическим находкам, во время погребальных обрядов в жертву приносили лошадей, коров, овец и собак.

Ямная культура развилась 5300 лет назад – примерно тогда же, когда земледельцы Фальбюгдена усердно возводили коридорные гробницы из валунов.

Три фактора могут объяснить, почему ямная культура распространилась столь успешно и на такие большие пространства.

Во-первых, именно в то время произошло изменение климата. Степи сделались суше и прохладнее. Анализ пыльцы показывает, что деревьев стало меньше, распространились засухоустойчивые растения вроде полыни. Такие почвы плохо подходили для сельского хозяйства: земля часто бывала слишком сухой, иногда слишком топкой и нередко засоленной. Но для скотоводства такие поросшие травой обширные пространства подходили очень хорошо. Особенно для разведения овец, поскольку овцы переносят засуху лучше, чем коровы.

Во-вторых, один важный фактор роднил степную ямную культуру с культурой воронковидных кубков Фальбюгдена: представители обеих культур использовали быков в качестве тягловых животных и поставили повозку на колеса. Нам это известно, поскольку в степных могильниках-курганах обнаружены остатки и телег, и колес.

В-третьих, представители этой культуры начали осваивать искусство верховой езды.

Сочетание засушливого климата, телеги на бычьей тяге и умения ездить верхом на лошади коренным образом изменило скотоводство. Люди ямной культуры, которые больше склонялись к тому, чтобы пасти скот, а не возделывать землю, вытащили счастливый билет. Теперь они могли сложить в запряженную быками телегу все необходимое, включая палатку для ночевки и запас воды как минимум на неделю. Они могли месяцами жить в степи, перегоняя скот с места на место. Когда одно пастбище истощалось, достаточно было отогнать животных на другие, зеленые луга. Сидя верхом на лошади, было проще контролировать большие стада коров и овец. До этого гигантская степь казалась человеку морем, которое он не может переплыть, не имея лодки. Но с помощью лошадей и повозок пастухи ямной культуры овладели степью. Их стада росли. Сами они богатели, приобретая все больше скота.

Дэвид Энтони излагает свои идеи в 568-страничной книге «Лошадь, колесо и язык». В ней он пытается сложить все детали головоломки и доказать, что ямная культура, благодаря лошадям, послужила распространению индоевропейских языков.

А вместе с индоевропейскими языками разошелся по земле и еще целый «пакет» новшеств, включая бронзу, тканые шерстяные материалы, торговлю, новых богов, новые права наследования, классовое расслоение, жестокие войны, власть над себе подобными…

Короче говоря – то общество, в котором мы живем сейчас.

* * *

Дэвид Энтони – лишь один в целом ряду ученых, видящих связь между лошадью и индоевропейскими языками.

Другое, более знаменитое имя – Мария Гимбутас. Она тоже не была первой, но ее считают первопроходцем так называемой степной теории происхождения индоевропейских языков.