Моя мама - ведьма!

Кажется, кто-то всерьез ожидал головомойки, и не получил её почему-то.

Все интереснее и интереснее!

Если бы я могла — я бы продлила каждую секунду этого завтрака до часа. Минимум! Потому что… Чудовищно быстро они бежали — эти секунды.

И дело было даже не в этом вопиющем чувстве обреченности, нараставшем с каждой секундой.

Да, знала я, что Зарина не спустит мне снятый без дозволения ковена Замок. Знала, что рано или поздно меня призовут к ответу.

Знала я, и что в один прекрасный момент мне придется задать Аджиту неприятные вопросы. И услышать на них неприятные ответы.

Но сейчас…

Утро за круглым широким столом…

Двое мужчин, зрелый и юный — и оба так дороги мне, даже спустя двенадцать лет разлуки, что дайте мне волю и время — я бы на них глаза выглядела.

Да кто ж мне даст…

— Ты совсем не ешь, — Аджит касается моих пальцев, даже не прикоснувшихся к вилке, — ты продолжаешь пост?

— Пост? — Вик смотрит на меня заинтригованно. — Это как у жрецов перед праздничными ритуалами?

— Не думаю, что тут уместно сравнение, — покачивает головой его отец.

— Ну почему же, — безмятежно возражаю и все-таки берусь за вилку, что уж там.

Хоть и загляделась я на сына, но скажем честно, желудок мой так тесно прилип к спине, что вот-вот сквозь ребра голодным горбом полезет.

— Колдуны, чародеи, служители богов… Мы можем пользоваться разными энергетическими ручьями, питаться от разных источников, но суть у нас одна. Становиться проводником большой силы лучше с чистым сознанием и пустым желудком.

— А ты вчера становилась? Проводником? — Вик заинтересованно сверкает глазами. А я открываю рот и… закрываю его.

Как мало мне надо, чтобы разболтать этому мальчишке все, что я знаю.

Лукавые, сияющие интересом глаза, чуть приоткрытый рот — и не приевшаяся этим детским любопытством мать стремится разболтать кровинушке даже то, что ему знать не полагается.

По крайней мере, про ночной ритуал — не стоит, воистину. Меньше знает — крепче спит.

— Любопытной лягушонке оторвали две лапчонки, — улыбаюсь я коварненько и грожу отпрыску ложкой, по-свойски, — ты у меня сообразительный отрок, солнце, но не на все твои вопросы должно получать ответы.

Викрам корчит разочарованную рожу, но… Она держится на его лице весьма недолго. Спустя пару минут сползает она с него как нарисованная краской маска, и, беспечно и весело жестикулируя, он начинает болтать с отцом, рассказывая о… О нашем блуждании по лесу рассказывая.

Безмятежный, светлый — мой прекрасный мальчик.

Глядя на него, мне снова и снова хочется освоить запретную некромантию, воскресить усопшего чародея Шреста и прикончить его еще разик.

А лучше — и хозяина, что отдавал старому чародею приказ на убийство наследника Махавирского престола, рядом в могилу положить. И чтоб никаких ублюдкам саркофагов, памятников, могильных камней…

Пусть и тропы к месту их захоронения никогда не будет протоптано!

— Мама, а где Каркуша? — вдруг неожиданно спрашивает Викрам, и это будто приводит меня в себя.

И вправду. Где пернатый поганец? Мы с ним знакомы ужасно недолго, но за это время я поняла, что скрытый в вороньем теле ехидный дух норовит сунуть свой длинный клюв абсолютно в любой вопрос. И накаркать что-нибудь ехидненькое под руку до кучи — ни за что в жизни не откажется.

На мое счастье и несчастье одновременно, мне не нужно гадать на кофейной гуще. Вчера мы заключили сделку, и я действительно сделала пернатое недоразумение своим фамильяром. Вообще-то для этой цели обычно использовали животных с магическим потенциалом, который можно было использовать по своей воле, а не безымянных духов, которые ничью волю кроме своей не уважали, но…

Без фамилиарной связи этот паршивец наглухо отказывался возвращать мне в ходе ритуала поглощенную им черномагическую дрянь, чтобы я силой родительской воли отправила её по начальному адресу.

Все подпрыгивал на шкафу и издевательски каркал. Нехорошо, мол, отнимать у бедной птички последнего вкусненького червячка!

Но именно благодаря этой связи я могла просто сосредоточиться, нашарить тонкую неразрывную нашу связь и позвать.

— Где ты, пернатый?

— К чер-р-рту, к чер-р-рту, к чер-р-рту! — приходит мне в ответ неслышное телепатическое сообщение. Эй, он совсем уже там обурел, хозяйку посылать?

— А ну-ка ко мне, чучело! — рыкаю мысленно. — А то сам себя именовать будешь!

— Дур-ра… — брякает ворон раздраженно, доканывая меня окончательно, но сопротивляться прямому приказу даже у духа без имени воли не хватит.

Он летит ко мне медленно, неохотно, будто все местные крыши решив облететь по пути. Я даже устыдиться успеваю — ну как отвлекла пернатое чучело от чего-то очень уж важного.

Кто его знает, духов этих… Глянулась ему какая сорока трескучая, а я — бесстыжая, даме внимание оказать не дала. Как грится — ни себе счастья в личной жизни не обеспечила, ни фамилиару своему. Впрочем, стыдиться получается не очень. Ни стыдиться, ни сердиться — уж больно вкусная лежит на моей тарелке пироженка. Правда пока Каркуша ко мне летит — я успеваю и свою пироженку съесть, и еще одну такую из-под носа у Аджита упереть.