Моя мама - ведьма!

— Я показывала тебе воспоминание с мракобесом, — говорю со вздохом, — и из этого всего ты не знаешь только то, что я почти умерла тогда. Я и мама. Ковен Елагиных почуял это, и за нами пришли мамины сестры. Нас выходили, вымолили у духов, поставили на ноги. Взяли с меня обязательство, что взамен на две спасенные жизни я принесу в ковен свое дитя. И если вздумаю покинуть ковен — мой ребенок останется. Я была молодая. Согласилась. Думала, что такого может мне помешать справиться с такой простой, такой естественной задачей. А потом…

— А потом на зов твоего ритуала явился нелюдь? — в голосе Аджита слышится невеселая насмешка.

— А потом на мой зов явился ты, — улыбаюсь, припоминая этот миг, — и все усложнилось за одно мгновенье. Потому что я-то тебя полюбила с первого же взгляда и отказаться от тебя сил у меня не было. Но законы ковена не позволяли сохранять жизнь нелюдю-полукровке. Мы с мамой пошли на обман. Заговорили родовой гобелен, скрыли с него моего сына. Всем сказали, что первенец мой погиб в родах. Я отдала его тебе, но покинуть ковен не могла. Моя жизнь и сейчас им принадлежит, если хочешь знать. И они в любой момент могут затребовать её обратно.

Даже не знаю, к слову, почему они до сих пор этого не сделали. Зарина уже давно должна была восстановиться после нашей с ней стычки в Завихградском переулке. Да и если раньше она не могла меня отследить, то уж после того, как Аджит снял с моей руки замок, как только я взялась за магию со всей своей силой…

Она знала.

Все знала.

Только почему-то медлила.

— Это твой ковен надел на тебя Замок?

— Ну, а что им оставалось? Я отказалась платить назначенную цену за долг жизни, моя мать уже по возрасту не могла родить еще одну дочь, ковен не стал забирать мою жизнь, но запретил колдовать. Это даже называется «проявили милость».

— А ты отказалась платить? — голос Аджита звучит странно. — Ты ведь могла бы, получается…

— Завести себе номинального муженька, родить от него ребенка и сбежать к тебе? — фыркаю насмешливо. — Убежать к одному брошенному сыну, оставив ковену второго? Нет, Твоя Хвостатость. Я не могла. Наши с мамой чары держались на честном слове. Рождение нового члена ковена нарушило бы их и вскрыло бы, что первенец мой жив, растет и процветает. И ковен сам уничтожил бы и меня как преступницу, и его как ведьмака-нелюдя. Я выбрала подождать.

— Чего подождать?

Аджит останавливается, не доходя нескольких шагов до уже знакомых мне дверей покоев Вика.

— Спустя десять лет после наложения Замка, — встряхиваю освобожденной рукой, — наказанная им ведьма может попросить о назначении цены за свое освобождение. В случае если все прочие члены ковена не будут иметь к ней претензий — цена будет назначена. Ко мне претензий не было. Я вообще была примерной девочкой все эти годы. Только цену мне назначили такую — дракона и того проще было бы выкупить.

— Ты могла мне написать, — Аджит одаряет меня пронзительным взглядом, — если дело заключалось только в выкупе.

— Ты и сам понимаешь, что дело не только в нем, — я покачиваю головой, — были бы вопросы, откуда я взяла деньги, почему Махавирский радж платит выкуп за простую ведьму. И потом, мы никак не могли придумать, как нам обеспечить поддержание чар на гобелене. Ритуал надо проводить каждые несколько месяцев, находясь прямо перед гобеленом. Ушла бы я — весь ковен узнал бы о том, о ком им узнавать нельзя.

— До чего же ваше племя любит усложнять жизнь. И себе, и всем, кого они не любят, — Аджит хмуро покачивает головой и разворачивается к дверям.

Наконец-то! А то завтрак вот-вот превратится в обед!

Хотя я признаюсь — как девчонка волнуюсь перед очередной встречей с сыном. Аж ладошки потеют!

У Викрама в покоях светло и просторно.

Строго говоря, это можно сказать про любые покои, предназначенные для любого обитателя дворца великого раджа, временного или постоянного, но именно в покоях наследника престола чувствуется какое-то совершенно непередаваемое ощущение… Кажется, сам Викрам командовал местным оформлением. С важным видом командовал, в каком углу его учебного класса поставить стол, какую стену оборудовать стеллажами для зелий и ингредиентов.

Нужно сказать, для сына раджа, который как будто не учится колдовству, лаборатория у Вика очень даже приличная. Не чета моей, завихградской. Видимо, и учителя, которые «по доброте душевной» проводили для Викрама уроки, были лучшими чародеями нашего века. Иным впрочем не объясняется его исключительная сообразительность. То, что сестры мои заучивали годами, а некоторые — не заучили и до сей поры — Вик понимает интуитивно, а значит — знаком с основами.

Мама тоже так меня учила — от основ. К слову, Елагины выбирали другие учебные подходы, предпочитая нашему широкому, но поверхностному пониманию магии узкоспециализированный взгляд профессиональных специалистов в темных чарах. И во многих вопросах их подход оправдывал себя. Потому что вот лично я понятия не имела, как можно договориться с духами, чтобы они приняли на себя твои увечья. А Елагины знали.