Моя мама - ведьма!

След ведет туда, за спинку, в тонкую щель между стеной и резным деревом кровати.

Думала, он слуг позовет.

А он просто цепляет спинку ладонями, подныривает под днище ложа хвостом и вот так, запросто сначала поднимает, потом переносит кровать в сторону.

С веселым “Бздынь” падает и катится к моим ногам бронзовый, испещренный рунами ошейник.

Я — шарахаюсь в сторону, лишь бы лишний раз не прикасаться к нему.

В конце концов, мне не нужно брать эту дрянь в руки, чтобы опознать её. Ошейник мага-раба, мерзкий артефакт, пользующийся особым спросом в королевстве Димис, яростней всех истребляющей ведьминское отродье из числа своих сограждан.

Ошейник, одно прикосновение к которому отравляет твою внутреннюю магическую суть. Ошейник, знак магического рабства, не оставляющего тебе выбора, кроме как повиноваться воле димисского короля.

— Какие интересные у вашего чародея украшения, Ваше Могущество, — проговариваю я, делая еще один шаг от лежащего на полу бронзового обода.

Глава 12. Возможность надышаться про запас!

Из чародейской башни Шреста вынесли абсолютно все. Кажется, на данный момент там простукивали стены и вскрывали полы, в поисках потайных мест.

Первый подмастерье чародея — белокурый вихрастый молодой наг — из хвоста вон лез, чтобы продемонстрировать свое рвение. Из башни не выходил, колдовал без остановки, так, что в глазах от полыхающих рун рябило. Вскрыл три небольших магических секрета, и очень хотел найти еще.

Понимал, бедолага, что если учитель оказался димисским предателем, то и все его ученики оказываются под сомнением. А то, что ошейник был Шрестов — сомнений не было. Он хранил в себе память о последнем, чьей магии касался.

Я думала, Аджит не будет афишировать предательство Шреста. И что весь процесс расследования его деятельности пройдет как-то втихомолку, тайной службой какой-нибудь. И когда я озвучиваю это Аджиту — Его Хвостатость в этот сложный миг даже позволяет себе сдержанную ухмылку.

— Признавать свои слабости не умеют только те, кто хочет казаться внушительней, чем он есть.

— А Ваше Могущество, значит, не хочет? — испытующе прищуриваюсь я.

— Чем больше Махавир недооценивают, тем проще нам живется, — спокойно откликается Аджит.

Без рыжей наложницы мне как-то проще смотреть на раджа. И не то чтобы я люто ревновала, хотя… Скажем честно — обливается сердце кипяточком, обливается.

Понимала же, что не будет он тут блюсти обет безбрачия и по-монашьему женщин не будет избегать. Не та стать, не те мужские аппетиты… Но все же сталкиваться с этим нос к носу не так просто, как бы мне хотелось.

— Отрада, — когда плеча касаются пальцы Аджита — я слегка вздрагиваю, изгоняя из своей головы все мысли ревнивой женушки — права которой мне, к слову, и не давал никто. — Викраму накрыли к завтраку, — Аджит испытующе смотрит на меня, будто уже это является проверкой на вшивость, — обычно мы завтракаем вдвоем. Хочешь присоединиться?

— А орочий супчик будет в меню?

Хотя если честно, сутки поста сделали свое дело. Сейчас я согласилась бы и на ту черную жижу. Орки-то её ели как-то! Значит, и я смогу. Увы, Аджит, позволив себе пакостную, такую мальчишескую улыбку, покачивает головой.

— Ты упустила свой шанс на угощенье этим деликатесом. Во дворце раджа ни одному гостю не предлагают одно и то же блюдо дважды.

— Я с удовольствием позавтракаю в компании Вашего Могущества и наследного принца, — мимо проходит стайка слуг, поэтому я прибегаю к церемониальным формулировкам.

Правда в желудке будто начинает возиться ком ледяных червей.

Будет ли рад Вик моему появлению?

Я прощалась с ним вчера — я была уверена, что или буду выдворена из Махавира принудительным образом, или просто — не переживу ритуал. Даже не представляла, что все сложится как сложится, что Аджит вмешается, что свяжет свою жизнь с моей еще крепче, что покидать Махавир не будет необходимости, да и… потребности.

Аджит ведет меня к Вику какими-то своими, личными проходами. Тут не попадается слуг, никто не мешает говорить менее формально.

— Ты ведь лгала мне тогда, Рада. В каждом слове лгала, получается.

Аджит не спрашивает. Аджит констатирует факт.

Впрочем, чему уж тут удивляться. Вчера, когда я явственно ощущала холодное дыхание смерти в волосах, я позволила себе наболтать лишнего.

— Если я скажу тебе, что у меня не было иного выбора, поверишь?

— Поверю. Если рассказ будет убедительным.

Боже, Твое Могущество, какой же ты все-таки несносный тип. Вот хоть бы раз ограничился простым и понятным «так было надо», нет, тебе подавай объясения! И желательно все и сразу.