Моя мама - ведьма!

— Мр-рак, мр-рак, мр-рак! — кратко, но емко откликается ворон. — Чар-ра высосала всю её жизнь-жизнь-жизнь! Долго она не пр-ротянет!

— Нет! — Аджит и сам осознает, что быстрее дергает ведьму к себе, чем формулирует все свои возражения. — Она не может не протянуть! Она…

Он затыкается, спотыкаясь о насмешливый взгляд ворона.

Тот будто язвительно предлагает: “Ну, давай, расскажи-ка магии, почему она не должна брать с этой ведьмы плату. Она ведь тебя послушает!”

— Рада! — её имя ложится на язык само по себе, без всякого противления. Имя, которое он зарекался называть, имя, которое жаждал забыть навсегда, но увы не вышло.

Потому что вот сейчас он будто ощущает сам — под его ладонями, в её груди теплится из последних сил искра, которая вот-вот погаснет.

Она шевелится тихонько, роняет голову ему на плечо. Издает первый, сознательный и такой жутковатый звук. Смешок.

— А клялся, что по имени звать не будешь, Твоя Хвостатость, — шепчет она ехидненько, явно это ехидство по сусекам у себя собирая.

— А ты — что никогда меня не любила, — Аджит и сам удивляется, насколько тревожно, а не оскорбленно звучит его голос. По давней традиции, он отчаянно пытается заставить её поговорить с ним хоть на минуту подольше.

— Молодая была, — фыркает Рада и жмется щекой к его голой коже, — врушка. Как бы я смогла тебя не любить, мой радж? Ты же судьба моя. Я сама тебя призвала. Сама поклялась любить тебя, кем бы ты ни был.

Когда она говорит вот так, вымученно, очевидно уже осознав вставшую за плечом смерть, становится чудовищно стыдно. Потому что он-то верил, как идиот верил все это время…

— Аджит, — Отрада тихонько шевелится и слабеет еще сильнее, — не говори Вику, что я… Я рада, что он меня нашел. И к тебе привел.

— Не смей, — наг сжимает её все более безвольное тело, — не смей даже думать об этом. Ты скажешь ему все сама. Я не отпущу тебя, ведьма!

— Я не…

Он не дает ей говорить. Просто притягивает к себе. Просто накрывает губы ртом. Просто одним усилием воли размыкает все внутренние замки, что держат его энергию в узде.

У каждого народа есть ритуал разделения жизни. Эльфы поят друг друга слезами, вампиры — обмениваются глотками крови, наги…

У нагов все чуть сложнее. У высшего жреца Аспес все сложно настолько, что дальше просто некуда.

Впрочем, когда нажий хвост Аджита сменяется ногами — у Отрады уже есть силы отвечать ему взаимностью. Её руки уже обвивают его шею. И сама она ему отзывается.

Луна смотрит на них в распахнутое окно снисходительно.

Аспес шепчет на ухо: “Не останавливайтесь”.

Останавливаться нельзя.

Впрочем — никому и не хочется.

Глава 11. Вопросы и ответы

Каково это — спать в одной постели с нагом?

У большинства моих сестер этот вопрос бы вызвал нервный тик и приступ тошноты. Меньшинство же начало бы доказывать, что это наверняка ужасно неприятно, они же хладнокровные, наполовину змеи и вообще…

Глупышки.

Умения нагов заставлять свою кровь стынуть, или напротив — кипеть, один из даров их богини Аспес, великой Кобры, из яиц которой вылупились первые представители этого народа.

А в жизни хвост нага, накрывающий меня тяжелой петлей, такой же теплый, как и крепкое мужское плечо, на котором мне довелось проснуться.

В первую секунду не хочется никуда спешить.

И думать ни о чем не хочется.

И вспоминать.

Потому что…

Я понимаю, что вчерашней ночью произошло не одно событие, выходящее за пределы допустимого.

Я едва не угробила чару.

Аджит снял с меня Ведьмин Замок.

Я пропустила сквозь себя слишком много тьмы и едва не отправилась к духам раньше срока.

Аджит…

Ох, Иссинь, что же мы наделали…

Но как же это было хорошо…

— Ты не спишь, — хриплый шепот Аджита изобличает меня и заставляет сердце биться чаще.

— Не сплю, — подтверждаю я и прижимаюсь крепче к его плечу. Так хорошо. Хорошо!

— Эй, ты что, сейчас думаешь о том, как выбраться из моей постели и забыть эту ночь, как не было?

Я приоткрываю глаз.

Гляжу в устремленные на меня проницательные золотые глаза великого раджа.

— Аспес пересыпала тебе проницательности, — бурчу недовольно, — передай ей, что это вредит Твоей Хвостатости в личной жизни.

Боже, какое же удовольствие — смотреть в его лицо и не видеть в нем неприязни. Не чувствовать его льда. И самой… Почти не бояться того, что ждет впереди.

Почти…

Да.

Ощутив раз это — бескрайнее спокойствие, только от того, как переплетаешься пальцами с истинным своим предназначенным — не захочешь ничем его подменять.

Потому, когда ковен предлагал мне замужество не по ритуалу — я отказалась.

Отказалась, хоть и знала, что меня ждет Ведьмин Замок на долгие годы.

Не меняют самородок золота на простой булыжник.

Пока я думаю, наг придвигает меня к себе вплотную. Судя по его задумчивой физиономии — он как раз прикидывает, продолжить ли ночной разврат или ограничиться обычной утренней близостью.

Ох, он еще и по волосам ведет!

Хороша я, наверное, после вчерашней магической перетраты…

— Почти все ушло, — задумчиво произносит Аджит и вытягивает одну из прядей мне на лицо. Обычную мою каштановую прядочку, даже подвивающуюся как обычно.