Моя рыжая проблема 1-2

Это было очень искреннее и отвратительно понимающее "рад, что ты цела". Он видел, что произошло с Тейтом — и со мной, но разбрасываться обвинениями и нотациями не собирался. А жаль… Может, после десятка-другого упрёков я бы взбодрилась, начала бы огрызаться, а после сотни вообще догадалась бы свалить вину на Эфангу.

— Всё относительно, — философски ответила я и села рядом с ним, подогнув под себя ноги. — Тебе не сильно досталось от мастера?

Соул прилёг, опираясь на локоть, и выражение лица у него стало… сложное.

— Мы поговорили. И определили некоторые границы, раз и навсегда. Мастер Эфанга помнит старые времена, иногда ему непросто, и я это понимаю. Свитки, к сожалению, всё же пришлось вернуть, но не беда — я успел дочитать.

— Хорошо, — произнесла я, просто чтобы не молчать. Задать вопрос было нелегко. — Слушай… Ты знаешь, кто такой Ингиза?

Окончание фразы утонуло в шорохе и шелесте — налетел ветер, положил траву у подножья холма, растрепал листья, сдул белый шарф у меня с головы и бросил его на колени к Соулу. Небо потемнело, и стало холоднее. И некстати вспомнился наш дурацкий диалог с Лао.

"А если идёт дождь?"

"Если идёт дождь, то я мокну".

Действительно, чего уж проще…

— Я много чего знаю об Ингизе, — наконец произнёс Соул, когда пауза уже неприлично затянулась. — В основном потому, что мы почти ровесники. Точнее, были ровесниками. Молодые ученики с неохотой о нём говорят — наверно, оттого, что лучше помнят его конец, а умер Ингиза очень скверно. Правда, такие смерти в чести у хороших поэтов, но он-то был далёк от искусства, как никто иной. Ингиза любил жизнь, и она отвечала ему взаимностью… Что ты хочешь знать?

Я растерялась. Соул меланхолично скатывал мой шарф, словно важнее занятия на свете не существовало, и не понукал меня даже взглядом. Из ополовиненной пиалы с шергой пялилась черноглазая девчонка, на которую свалилось несколько больше, чем она могла вынести — и сохранить при этом ясную голову.

— Боюсь, тебе неприятно будет это услышать, но меня интересует именно его смерть.

— Догадываюсь, почему, — вздохнул Соул и отложил наполовину свёрнутый шарф. — Но от небольшой предыстории ты не отвертишься. Это важно. Просто для того, чтобы понять, почему сначала он был кумиром, а потом стал тем, чьё имя даже произносить-то неловко… Если коротко, Ингиза родился в одном из свободных кланов.

— Погоди, — я нахмурилась, припоминая. — Но вроде бы вы с ними воюете? Я так поняла, что за связь со свободными по головке не погладят даже уважаемого мастера? Аринга, например… — тут я запоздало прикусила язык. Мало ли, вдруг это секрет? С нас, конечно, никто не брал подписку о неразглашении…

— Я знаю о мастере Аринге Китассе, — положил конец моим волнениям Соул. — Такие новости обычно доводят до сведения всех учеников и подмастерьев, желают они того или нет. И мастера, разумеется, тоже в курсе. Но самое страшное преступление Аринги — не связь со свободными, а убийство доверившихся. Она предала собственных учеников. А вообще свободные время от времени появляются в Лагоне — обычно дети побочных ветвей. Бегут сюда от отчаяния, самые умные и талантливые, а значит, хорошо осознающие, что ждёт их дома. Конечно, они предпочитают не распространяться о своём происхождении, потому что слишком много вокруг желающих отыграться за свои потери и за страх на условно беззащитной жертве… Но Ингиза был особенным. Его растили как наследника, надежду клана. И в Лагон он вошёл с гордо задранным носом, уверенный в своём праве быть здесь. С порога Ингиза заявил, что желает говорить с "самым главным в этой дыре" и передать ему знания — якобы именно те, которых не хватает Лагону для полного счастья и процветания.

Только угодив коленом в пиалу с шергой, я поняла, насколько увлеклась рассказом.

— И что дальше?

— Ну, ты же видела Оро-Ича, Трикси. — усмехнулся Соул, — Он, как ни в чём ни бывало, вылез из какой-то щели, приобнял Ингизу щупальцем и сообщил, что будет очень рад, прямо-таки счастлив научиться чему-то новому. А с мастером Лагона обычно не спорят. Так Ингиза остался среди нас. И за пятьдесят лет его успели полюбить — из бывших врагов и чудовищ выходят самые лучшие кумиры. Официально он считался гостем, неофициально… Поговаривали, что он был личным учеником мастера Оро-Ича. Большая редкость — последним, кого он действительно учил, был Ригуми Шаа. Но Ригуми — гений совершенно особого рода, творец невозможного, великий художник. А Ингиза… у него был иной талант. Ему всё давалось легко. И, что важнее, Оро-Ич многое ему доверял — и возню с трудными учениками, и таинственные задания на побережье, всю эту дурную политику. Естественно, когда у мастера Оро-Ича появился Танеси Тейт, рядом тут же возник Ингиза.

Мне показалось, что я ослышалась.

— Появился у Оро-Ича? Ты же не имеешь в виду…

В голове крутились дичайшие версии — от внебрачного ребёнка до воплощённой из ничто мечты, бродящей по Лагону, легенду о которой ученики пересказывали друг другу тысячу раз.

Соул выглядел позабавленным. Похоже, кое-что из моих мыслей долетело и до него.