Моя тюрчанка

Бывало, я забредал и в алкогольный отдел – где, как зачарованный, смотрел на ряды бутылок белого и красного вина. Особенно меня притягивало красное, поскольку мои любимые тюркские и таджикско-персидские поэты писали о вине, подобном расплавленному рубину. Ни я, ни моя девочка никогда не пробовали даже пива. Но если и начинать баловаться хмельными напитками, то как раз на празднике в честь устройства моей милой на работу. Мы уже достаточно взрослые – занимаемся любовью. Так что, наверное, не будет грехом и пригубить бокал с легким вином цвета закатного солнца.

Так я, толкая тележку с товарами, суетливым муравьем обегал супермаркет, отпустив узду хрипящего беспокойного коня своего воображения. Но приходилось возвращаться в реальность и катить продукты на кассу. Расплатившись и переложив покупки из тележки в сумку, медленно топать домой.

На пороге квартиры я на несколько секунд застывал, слепо надеясь: а вдруг моя девочка и впрямь сейчас повиснет у меня на шее и прошепчет на ухо хорошие новости?.. Сердце у меня так и стучало, разгоняя по жилам кровь.

Наконец, я говорил:

– Дорогая, я пришел!..

– Да, милый. Хорошо!.. – слышался из спальни голос любимой. А затем раздавались звуки яростных нажатий на клавиши ноутбука.

Дело понятное: Ширин с головой ушла во всемирную паутину. Прочесывает сайты компаний, фирм, индивидуальных предпринимателей и кадровых агентств в поисках вакансий, как травоядные звери лютой зимой ищут корм под снегом; рассылает резюме куда только можно. И что еще ясно: старания моей девочки пока не увенчались успехом. Со всеми работодателями что-то не так. Одни, выпятив губу, брезгливо заявляют: «Мы принимаем на работу строго лиц славянской национальности. Точка. Имеем право». А другие – таким тоном, будто вытащили тебя из засасывающего омута или дали тебе в беспроцентный долг миллион червонцев – говорят: «Н-да… Плохо, что вы нерусская… Но да ладно, ладно, ничего… Мы примем вас на работу. Платить вам будем – конечно – меньше, чем сотрудникам-расеянам. Но вы же умная и нежадная и хорошо осознаете, что и такую копеечку, как у нас – вы не везде заработаете, при вашем-то зыбком положении гастарбайтера… Ну и еще: вопрос с визой решайте как-нибудь сами. Мы, со своей стороны, не будем против, если у вас вообще не будет визы. Просто, зайка, ходите осторожно – не провоцируйте полицию. А мы ни трудовой договор с нашими работниками не заключаем, ни визами не занимаемся. Но будьте спокойны: в конце месяца вам на карту капнет денежка – ваша зарплата. У нас в компании все строится на доверии…».

Ха!.. Толстопузым капиталистам легко говорить о доверии. Эти зловонные клопы-кровососы делают вид, что не понимают: оказывать доверие – это куда труднее, чем оправдать или, по собственному произволу, не оправдать доверие. Гастарбайтер впряжется в ярмо и будет, в поте лица, пахать, надеясь на зарплату, обещанную нанимателем. А тот, затягиваясь ароматной сигарой и серебряной ложкой метая себе в рот осетровую икру, станет лениво – как о выведении блох у котенка – раздумывать: ну что, подбросить мне этому забитому работяге, за которого не вступятся ни суд, ни адвокат, ни мафия несколько ломаных грошей в конце месяца или лучше прогнать унтерменша крепким пинком под зад?.. Аз есмь бог – ну или, на худой конец, глиняный божок, идол. Что хочу – то и ворочу.

На душе у меня отчаянно скребли кошки с прищемленными хвостами. Хотелось зайти в спальню и спросить Ширин: как поиски работы?.. Но я тормозил себя, как не в меру ретивого скакуна. Я знал, что только расстрою милую, заставив сказать: «Пока ничего нового. Сегодня сорок фирм отказались приглашать меня на собеседование, потому что я нерусская».

Сердце у меня ныло, а по извилинам мозга циркулировали невеселые мысли. Я думал о том, какую боль каждый раз испытывает Ширин, слыша из телефона равнодушный, почти машинный, голос: «Извините, вы нам не подходите». Мне казалось: меня самого режут на куски тупым ножом. И как, наверное, моя девочка устала бороздить интернет в надежде наткнуться на очередное объявление о вакансии, по которому стоит хотя бы позвонить!.. Это как обследовать пляж в поисках когда-то оброненной брошки.

Я не мог усидеть на стуле, как если бы сиденье ощетинилось сотней раскаленных иголок. Не удавалось отвлечься на книгу персидских сказок – буквы так и прыгали по странице, и я не улавливал, где речь идет о грозном шахе, где о прекрасной царевне, а где о страшилище-диве. А календарь на стене скалился цифрами, как акульими зубами, и подталкивал меня к вопросам: сколько длится отчаянный забег Ширин за золотым кубком – работой?.. – и сколько вообще у нас осталось дней до роковой даты четырнадцатое февраля?..