Моя тюрчанка

– Ты спрашиваешь: хочу и я жить?.. – швыряя каждый слог, как нож, спросила моя милая. – Хочу ли я умереть?.. – Она засмеялась отрывистым, полным горечи, смехом. – Да, я хотела бы жить – жить долго, родить от тебя ребенка, а лучше двух. Вот только это мне не светит. Ты что, не понимаешь такой простой вещи?.. Не все зависит от наших хотелок. Человек, в конце концов, подчиняется обстоятельствам. Мои обстоятельства таковы, что справа от меня Сцилла, а слева – Харибда. И нет золотого волоска Геры, по которому я благополучно протиснулась бы между двумя чудовищами. Если я вернусь в Западный Туркестан, меня изловят и положат в брачную постель под жирного свина-ишана, у которого небритые подмышки и разит изо рта. А если останусь в Расее?.. Меня, опять же, изловит полиция и депортирует в Западный Туркестан… В общем, те же грабли, вид сбоку. Настоящая сказка про белого бычка… На всех сторонах моей игральной кости выгравировано одно и то же несчастливое число. Победить я не могу. У меня есть только одно решение: прекратить игру… Ты понимаешь?..

Ширин пробирала дрожь. По губам красавицы по-прежнему змеилась болезненная ухмылка. Из груди вырвался горячий вздох.

Мне трудно было что-то возразить любимой. И все-таки я промямлил уже озвученный мною аргумент:

– Но ведь тысячи других мигрантов… без виз… живут как-то…

– Другие мигранты?.. – с нажимом переспросила моя девочка. – А как они умудряются жить без визы – может быть, объяснишь?.. Я, например, даже близко этого не знаю. Ты научишь меня умасливать – как эти мигранты – полицаев, выкраивая из крохотной зарплаты деньги на взятки?.. Не научишь?.. Молчишь?.. А может, чтоб меня не депортировали, я должна голая ложиться под каждую тварь в погонах, раз денег я не зарабатываю, и не имею никакого другого капитала, кроме собственного тела?.. Но и тогда я не буду никак защищена от того, что в один прекрасный день меня возьмут за шкирку, как сделавшего лужу котенка, и перекинут через государственную границу!..

Никогда я не видел Ширин в таком нервозном состоянии. Даже в стычке с Анфисой Васильевной моя милая не была такой взвинченной. В глазах Ширин вспыхивали молнии. Она покусывала нижнюю губу. Трясущейся рукой пыталась поправить падающий на щеку локон. Но пальцы не слушались мою девочку.

Невозможно было спорить с Ширин. «Безвизовые» мигранты – по-настоящему тертые калачи; эти люди благополучно избегают депортации, потому что умеют подобрать отмычку (в основном – в виде денежки) к сердцу каждого проверяющего жандарма. Женщины-мигрантки – спят с полицейскими, чтобы не быть посаженными на поезд, отбывающий на юг или на восток. Но ни самый ловкий и заматеревший мигрант-мужчина, ни самая покладистая мигрантка-женщина – все равно ни от чего не застрахованы. Иммунной грамоты они не получили. Им остается надеяться только на честное слово полицая – представителя самой бесчестной профессии.

А мы?.. А что мы?.. Мы глупые, неопытные почти-дети. И даже примерно не представляем, как давать взятки жандармам. Положить несколько хрустящих купюр в паспорт, который предъявляешь патрулю?.. По крайней мере, так делают в сериалах про жандармов и воров. Мысль же, что моя девочка может откупаться от «блюстителей порядка» собственным телом, причиняла мне невыносимую боль, как будто бормашиной сверлили мое сердце.

Не в силах стоять, я опустился на стул. Пульс мой зашкаливал, а кровь в жилах, казалось, сгущалась и застывала от страха. Я понимал: Ширин права, моя милая во всем права. Враждебное общество не оставило нам шанса жить – нас отсекают, как ненужный балласт. Надо бы набраться мужества – глянуть правде в глаза. Признать: психопату и нелегалке нет места под мутным небом… Ага. Отлично. Но есть одно «но», одно жирное «но»: я не хочу умирать – и не хочу, чтобы умирала моя девочка.

Муха – и та стремится улететь от длинного языка прожорливой лягушки. Клопы и тараканы прячутся в щели, когда травишь насекомых. Улитка с круглым панцирем, как ни медлительна, а старается уползти от птицы, уже нацелившейся клювом на легкую добычу. Даже самая ничтожная тварь пытается хоть за миг растянуть свое существование. Ширин и я – чем мы хуже?.. Мы умрем, а толстозадые и толстопузые обыватели, пялящиеся в зомбоящик, объедающиеся попкорном и ругающие мигрантов (мол, «понаехали, нерусские, таджики, гастарбайтеры») останутся жить?.. Это несправедливо, несправедливо!..