Моя тюрчанка

Дисциплину среди «пациентов» (которые могли поступить в «учреждение» всего лишь с кашлем и головокружением, а выпустятся, минимум, с надломленной психикой) поддерживают дубинки бонхедов; практикуются такие наказания, как отправка в карцер и лишение обеда. «Больным» строго-настрого запрещено топать и шаркать ногами, громко переговариваться, слоняться по коридору. Сиди, как мышка, на своем месте – и жди, пока тебя не вызовут в процедурную или в кабинет врача; либо пока быки-надзиратели не построят «подопечных» в колонну по двое и не поведут в столовую для приема пищи…

Так в подобный ад – обтянутый колючей проволокой – отправится, не без моего участия, Ширин?.. Куда не кинь – всюду клин, так что ли?.. Или я позволяю моей девочке умереть у меня на глазах – или вызываю медицинскую бригаду, которая, может быть, и вырвет мою милую из узловатых длинных пальцев старухи-смерти, но и, с вероятностью в девяносто процентов, увезет мою нежную луну в «спецмедучреждение».

Вот он – выбор без выбора!.. Тебя как будто спрашивают: кого ты предпочтешь – Сциллу или Харибду?.. Сварить тебя или зажарить?.. Запереть в металлический ящик, который поместят в бурно полыхающее рыжее пламя – или голым выбросить в тайгу, на сибирский мороз?.. Я плакал, плакал –

ударяя костяшками по полу. Орошал слезами ноги Ширин.

Вскочив, я снова принялся – не прекращая горьких рыданий – будить возлюбленную. В отчаянии я хлестал ее по щекам, тянул за волосы, переворачивал с боку на бок и со спины на живот. Обводя спальню помутившимся взглядом, я силился припомнить: нет ли у нас где-нибудь булавки?.. Может быть, я «оживлю» Ширин, ткнув булавкой моей девочке в ногу или в руку?.. Еще вариант: смотаться на кухню, набрать в чашку воды и вылить на мою милую.

Вновь взяв любимую за запястье, я почти не ощутил пульса. О боги, боги!,. Захлебываясь слезами, я тяжело опустился обратно на пол. Время утекает, как песок сквозь пальцы. Мне не удается растолкать Ширин. Она умирает. Фокусы с булавкой или водицей тут не прокатят. Моя милая заснет вечным сном, если я ни на что не решусь.

Врач. Нужен врач!,.

У меня волоски по всему телу вставали дыбом при мысли о том, что может статься с моей девочкой в «спецмеде». Какими таблетками мою красавицу там напичкают?.. И сколько раз подряд ее изнасилуют грязные вонючие скоты-бонхеды?.. А дальше – если она не сгинет в переваривающем людей чреве «спецмеда» (бывали случаи, что кто-то вовсе не выходил из «учреждения») – ее, конечно, депортируют на родину. А западно-туркестанская полиция вернет «заблудшую овечку» родителям. Неизвестно: получится ли тогда папаше Ширин сторговаться с пауком-ишаном. Возможно, великовозрастным женишок согласится купить битую жизнью девушку за половину или даже всего за треть ранее оговоренного калыма. А то, с брезгливостью и презрением, отвергнет «порченый товар».

Что делать?.. Что делать?.. Моя милая – без сознания. Решение должен принять я один.

Меня всего трясло. Горло сдавливали спазмы, как будто меня сейчас вырвет. Сердце дико, бешено колотилось – точно пыталось изнутри расколоть мою грудную клетку. Со лба обильно стекал пот, а из глаз – соленые слезы. Я позавидовал моей девочке: хотел бы я так же распластаться без чувств на постели и ни о чем не думать. Чтобы только от поворота колеса Фортуны зависело: умрем мы или очнемся.

Дрожащей рукой я поднял с пола мобильный телефон и, с трудом попадая пальцем в изображения цифр на сенсорном экране, набрал короткий номер неотложной медицинской помощи. Последовали длинные гудки.

Ширин нужен доктор. Какой бы сложной ни была ситуация, в которой мы застряли, как мухи в паутине, я понял одно: я хочу, чтобы моя милая жила.

Пусть я «добровольно» расстанусь с моей девочкой. Пусть ей придется пройти через «спецмед». Я согласен: разлучите меня с любимой – только не дайте Ширин умереть. С неприятным холодком в груди я думал о том, что надзиратели-бонхеды могут надругаться над моей милой. Но что лучше: быть двенадцать раз изнасилованной или быть мертвой?.. Я не знал, как моя девочка ответила бы на такой иезуитский вопрос. Впрочем, можно было предположить: моя любимая выбрала бы смерть. Но сейчас все зависело не от моей возлюбленной, а только от меня. Именно я должен был определиться: дать моей милой сгинуть у меня на глазах – или позволить врачам ее спасти.

Трудно, но все-таки возможно выбирать между Сциллой и Харибдой. Ведя корабль через опасный пролив, Одиссей держался ближе к той скале, на которой обитала мерзкая Сцилла – беспрерывно лающее многоглавое чудовище. Оно «всего лишь» – вытянув длинные шеи – похитило с палубы и сожрало шестерых спутников царя Итаки. Куда хуже было бы, если б до судна добралась бы Харибда. Это невидимое злобное существо раскрутило бы страшный водоворот, который поглотил бы судно со всем экипажем.

Длинные гудки… Эй, эскулапы, вы дрыхнете там, что ли?.. Трубку, возьмите трубку!..