Моя тюрчанка

Мне оставалось только топать резиновыми – по-видимому, продырявившимися – подошвами ботинок вдоль бетонной ограды. Щуриться от снега, летящего в лицо. Шмыгать носом (кажется, я успел простыть). Я осознавал, что тем, что так мучаюсь и мерзну, никак не помогаю моей девочке. Но я добровольно принимал на себя страдания, как Иисус Христос за человечество.

Я поглядывал на экран смартфона, показывающий время, но сколько сейчас «натикало», немедленно выпадало из моей дурной башки. Часы ужимались до крохотных комочков мгновений, а секунды растягивались, казалось, в столетия. Меня начинало одолевать напоминающее опьянение чувство, будто и не было ничего никогда, кроме бледной луны, сыплющих снег курчавых туч, темноты и рыжих фонарных огней. А сам я – ангел, который не рождался и не умрет, но существует вечно. И единственное мое дело – обозревать такую же вечную Вселенную, край которой упирается в бетонную стену со спиралью Бруно. А моей Ширин, нашей сладкой любви – не было вовсе. Это только сказка, которую выдумал себе несчастный бескрылый мотающий сопли ангел – одинокий сторож маленькой неуютной Вселенной.

Когда мне захотелось помочиться, я справил нужду прямо на сугроб. Благо, поблизости не было никого: ни барышни с тонким маникюром, которую я мог бы смутить, ни опирающегося на палку деда, ставшего бы брюзжать и ругаться. Да, в самом деле, на всей планете как будто и не было никого, кроме меня. Даже горящие желтым окна многоэтажек – напоминавшие, что в квартирных ячейках счастливые обыватели пьют чай или смотрят телевизор – гасли одно за другим.

Пару раз я заглядывал к тетушке Зульфие. Но один раз у нее был покупатель, который, придирчиво выбирал, каким бы пирожком или какой бы булочкой полакомиться. Я попереминался с ноги на ногу, слабо улыбнулся тетушке, да и ушел снова бродить под тучами, по заснеженным, точно вымершим, окрестностям «спецмедучреждения».

Когда я вновь зашел в кафешку, Зульфия-апа схватилась за голову:

– Вай, вай, вай!.. Да ты что, дружок, ты почти превратился в ледышку!.. А глаза?.. Ты видел бы свои глаза!.. Красные, тусклые, слезятся!.. Ты дрожишь весь… Нет, тебе срочно надо домой – лучше на такси – сунуть ноги в таз с горячей водой, чтоб распарились, напиться чайку с вареньем и лечь спать под ватное одеяло. Боже, боже, да что ты с собой делаешь!..

– Нет, домой я не поеду, – устало ответил я. – А налейте-ка мне лучше, тетя Зульфия, лимонного чаю.

Выпить чаю мне и правда не мешало: согреть немного внутренности. Во мне точно образовался ледяной шар, который холодил меня. Надо было попробовать растопить этот треклятый шар кипятком. Еще я купил сэндвич с курицей. Есть мне не хотелось, но зачем было расстраивать добрую тетушку Зульфию еще и отсутствием у меня аппетита?..

Покончив с сэндвичем и чаем, изможденный, я откинулся на спинку диванчика и закрыл глаза. Спать я не собирался, только отдохнуть пять минут. На меня наплыл мрак, сменившийся затем хороводом видений. Лицо моей милой, чуть нахмурившей свои красивые брови; отвратная рожа Айболита, трясущего козлиной бороденкой; бетонная стена, которую я крушу ударами кувалды …

Я охнул и очнулся. Похоже, я спал. Сколько?.. Час?.. Два?.. Или просто забылся на секунду?.. Не сказать, что мне стало лучше: голова была тяжелой, как гиря. Глаза чесались и болели. Ногам в промокшей обуви – по-прежнему было холодно.

– Зайчик, поспал бы еще, – заботливо сказала Зульфия-апа.

– Спасибо, но… нет, – отозвался я, приглаживая рукой свои взъерошенные волосы.

Когда я снова вышел на улицу, там стояла уже не черная слепая тьма, а серый полумрак. Я взбодрился: ночь кончилась, повисли утренние сумерки – значит, скоро можно будет звонить в «спецмед», выяснить судьбу Ширин. Операторы колл-центра «учреждения» уже перевернулись с одного бока на другой в своих теплых постельках, а там – глядишь – встанут, ополоснутся под душем, выпьют по чашечке кофе и поедут на работу.

Стиснув зубы, время от времени высмаркивая сопли прямо на асфальт, прихрамывая то на правую, то на левую ногу – вышагивал я вдоль периметра бетонной ограды. Иногда все проваливалось в никуда – а потом я «выныривал» и с удивлением обнаруживал, что успел от железных ворот дойти до КПП. Где-то я читал: истомленные солдаты, бывает, спят на ходу, во время очередного марша. И «служивых» не могут разбудить даже ухающие по сторонам взрывы.

Я видел один раз: железные ворота открылись, впуская авто с красным крестом. Микроавтобус – вроде того, на котором увезли Ширин. В чреве «спецмеда» сгинет еще одна жертва?.. На миг у меня мелькнула шальная, отчаянная мысль: не рвануться ли мне со всех ног и не забежать ли следом за авто в распахнувшиеся ворота?.. Но это было бы чистой воды безумием. Пока я буду метаться между корпусами, в любом из которых может быть заперта моя девочка, меня заметят или медбратья, или надзиратели, или жандармы. В лучшем случае меня просто отпинают и вышвырнут вон за пределы «режимного объекта», а в худшем – сдадут в полицейский участок.