Моя тюрчанка

Фантазия мрачного флорентийского стихотворца поместила горячих любовников в ад. И, в отношении нас с Ширин, в этом есть своя логика. Кто мучился на этом свете – тот и в потустороннем мире должен страдать!.. Для того, чтобы принять такую формулу за истину, достаточно допустить, что господь бог – мелкий пакостник и тиран. А загробное воздаяние по заслугам – есть лишь миф, сладенькая ложь, которую люди придумали себе в утешение. И снова все получается более чем логично: бог – или деспот, извращенный садист, или вовсе не существует. Доброму богу не понадобилось бы устраивать своей пастве «проверку на вшивость», отделять овец от козлищ, чтобы одних отправить в рай, в тенистые сады, а других осудить на ад. Нет!.. По-настоящему милосердный бог относился бы к людям, как к своим детям. Мы беззаботно жили бы, как бабочки, порхающие с цветка на цветок…

…Ширин. Ширин. Ширин.

Я видел ее, как во плоти и крови. Казалось – протяни только руку… Но дразнящее видение таяло, как легкая дымка после рассвета. В ярких, почти блестящих до ослепления красках, вставали передо мной эпизоды нашей совместной с любимой жизни – как радостные, так и печальные. Вот мы гуляем по зоопарку. Разглядываем снежного барса, дальневосточного леопарда, каракала… И тут же картинка меняется: ночь, снег, нелепое деревянное строение с дверью, запертой на наружный подвесной замок. Моя милая горько плачет – то ударяя руками по асфальту, то хватаясь за голову. Мне резало сердце ржавой пилой, как будто машина времени возвращала меня к тому тягостному моменту.

Я не заметил, как провалился в сон. Сказались верблюжья усталость от бессонной ночи и запредельное нервное потрясение. Глаза просто слиплись – а душа, казалось, тотчас выскользнула через рот, как бы решив малость размяться, отдохнуть от тесных доспехов тела.

Я и во сне видел Ширин. Она снова была заточена в прозрачную колбу, которую мне не разбить. Потом мою милую обвивал тугими кольцами громадный змей. Туловище гада переходило в несколько шей, которые увенчивались головами Бахрома Мансурова, Арсения Петровича, Анфисы Васильевны, Савелия Саныча. Одна голова с мерзкой зеленой рожей и с бородавкой на носу была мне незнакома. Но я уверенно идентифицировал эту дрянную башку: это Антонина Михайловна. Так мое воображение изобразило «старшую медсестру». Я был вооружен только ножом – примерно таким, каким японские повара режут рыбу. Я кричу на змея и ударяю монстра ножом. Но лезвие только тупится о твердую, как железо, чешую. Мерзкие головы шипят, демонстрируя кривые клыки и раздвоенные языки. Бахром изрыгает на меня огонь, Анфиса Васильевна – пену, а Савелий Саныч – извините!.. – блевотину.

Мне снилось еще: обнаженная Ширин лежит на постели. Я подхожу, стягивая футболку, забираюсь на кровать, нежно обнимаю и целую любимую. Но скоро спохватываюсь: моя девочка не откликается на мои ласки; даже ни разу не шелохнулась. С ужасом я наблюдаю: смывая румянец, смертельная бледность заливает лицо моей милой, а по всему телу Ширин вдруг проступают темно-синие трупные пятна. Моя девочка мертва, мертва!..

Несколько раз я на три-четыре секунды просыпался от собственного крика. Но омут кошмарных снов засасывал меня обратно. Меня носило, как на американских горках. Очередной жуткий сон: моя звездочка – еще живая – закрыта в гробу, который закопан в каменистую землю на многометровую глубину. Я – на пределе сил – орудую лопатой, стремясь вырыть гроб и освободить мою милую, прежде чем Ширин задохнется. Но я не успеваю, я критически не успеваю. Лопата то и дело напарывается на камни. Когда, наконец, я поднимаю гроб из ямы и взламываю крышку, моя девочка оказывается уже покойницей…

Я очнулся от резко прозвучавшего звонка в дверь квартиры. Что?.. Где?.. Спросонья я решил: мне послышалось. Сколько часов я барахтался в море сновидений?.. Голова гудела. Но постепенно сознание прояснялось: сейчас такой-то год, меня зовут так-то, и я потерял возлюбленную Ширин. Я нервно закусил нижнюю губу, а на опухшие глаза вновь навернулись слезы. Зачем я проснулся?.. Какого черта я не умер?.. Мне ненавистен весь подлунный мир без моей девочки.

Звонок повторился. Кто-то настойчиво набивался ко мне в гости. Да уж: только гостей мне сейчас и не хватало!.. Стараясь игнорировать шумы в голове (которые теперь напоминали не столько гул, сколько помехи в работе радио), я кое-как напялил спортивные штаны и футболку. На ватных ногах двинулся в прихожую – открывать дверь. Я бы не изумился, если б на пороге стоял архангел Гавриил, да хоть сам сатана с вилами: у меня не осталось психических ресурсов удивляться – всего меня переполняла тоска по Ширин.

Едва я прокрутил вертушку замка, как дверь снаружи толкнули. И в квартиру, легко потеснив меня на пару метров, стремительными пружинящими шагами вошли (вломились!..) двое: «белый» и «зеленый».

– З-з-здравствуйте… – вжимаясь в стенку, зачем-то промямлил я. Хотя первыми проявить вежливость должны были бы непрошенные, как с неба свалившиеся, посетители.