Моя ужасная няня

Агата сшила вместе штанины парадных брюк дворецкого Гамбля и зашила подол платья горничной Фиддль.

Себастьян засунул им обоим в туфли сливовое желе.

И все остальные дети тоже старательно помогали готовить званый вечер тёти Аделаиды.

А днём им невероятно повезло: пока они играли в саду, приехала синьора Капустини, вся в расстройстве. Она должна была петь на суаре и очень досадовала: ей не удалось найти никого, кто перевёл бы её итальянскую песню на понятный всем язык. Дети были совершенно счастливы, что могут ей помочь, и вскоре она уже вовсю репетировала под ивой песню, в которой рефреном звучало: «Ля бабушка Аделаида – старушенция глупого вида…»

И наступил вечер. Младших уложили в постель, но они попритворялись немного спящими, а затем выбрались из кроватей и тихонько прошмыгнули вниз. Старшие неохотно оделись в нарядное: девочки – в белые расшитые кружевные платья, с юбками чуть ниже колена, ужасно колючие от крахмала, а мальчики – в белые матросские костюмчики, со штанишками тоже ниже колена. Должна сказать, выглядели дети чудовищно – но Евангелина затмила их всех своим платьем препротивнейшего зелёного цвета с лимонно-жёлтыми загогулинами. Сама двоюродная бабушка Аделаида облачилась в великолепный пурпурный атлас, а волосы – с массой накладных кудрей – собрала огромными узлами и пучками на макушке. Выглядело это так, будто кто-то играл в куличики да так всё и бросил. Посреди этих куличиков, из волос торчали всевозможные гребни и перья, а также – хотя бабушка Аделаида об этом не подозревала – прицепленные Сюзи нитки с нанизанными на них орешками арахиса. Попугай обожал арахис.

А ещё тётя Аделаида не знала, что за каждым креслом и портьерой, под каждым столом и столиком прятались Средние и Младшие дети, уже едва сдерживающие смех.

Перед суаре Кухарка предложила Гамблю и Фиддль лёгкие закуски, потому что лавочники не прислали им настоящего ужина. Дворецкий с горничной изрядно намучились, поедая сэндвичи с ватой: жуёшь-жуёшь, а толку никакого.

Однако вечер был под угрозой срыва: слуги ещё только боролись с зашитой одеждой, когда прозвенел первый звонок. С воплями: «Гости уже здесь!», «Мои ноги!» и «Чтоб вам провалиться!» (последний – от Кухарки, которой тоже пришлось поволноваться: ведь украшения на кексах ни в какую не желали лежать спокойно) – дворецкий и горничная поспешили в переднюю. Но поскольку у Гамбля не раздвигались колени, а Фиддль не смогла просунуть ноги в платье, у них получилось нечто вроде бега в мешках. Но хуже всего было желе в туфлях: оно вылезало наружу и хлюпало на бегу, пока бедняги, подпрыгивая и семеня, добирались до парадной двери, чтобы посмотреть сквозь стекло на прибывающих гостей.

Вы же помните, что Тора утром раскрасила стекло на двери маленькими красными пятнышками?

Первыми гостями оказались сэр Людевик де Рез со своей супругой. Сэр Людевик де Рез был знаменитым иностранным хирургом. Он когда-то разрезал мужа бабушки Аделаиды вдоль, и поперёк, и наискосок тоже, и хотя она тут же стала вдовой, но всё равно чрезвычайно доктору доверяла. Как вдруг…

– О, неппесаа! – воскликнул сэр Людевик, глядя сквозь стекло на Гамбля, вытаращившегося на него изнутри. – Штоо случиилось мит тфорецкий? Он феесь в пяатнаах!

И в тот же миг Гамбль по другую сторону двери воскликнул:

– Ох, батюшки! Сэр Людевик и её светлость! Они все пятнистые!

Фиддль пришла в крайнее смятение:

– Корь! Ветрянка! Напала на них внезапно, пока они ехали сюда в экипаже! – И ускакала – скок-прыг, хлюп-хлюп – в гостиную, чтобы рассказать обо всём мадам, прыжком ввалившись в гостиную, к чрезвычайному неудовольствию Аделаиды Болль.

– Что с вами происходит, Фиддль? Возьмите себя в руки!

– Люди в пятнах, мадам! – выпалила Фиддль, обессиленная от волнения и прыжков. – Хотят войти!

– Люди в пятнах? – возмутилась тётя Аделаида. – Здесь у меня не инфекционная больница! Гоните их прочь!

– Гоните их прочь! Мадам сказала: «Гоните их прочь!» – закричала Фиддль, скача обратно в переднюю.

– Уходите! Прочь! – послушно отозвался Гамбль и яростно замахал руками, словно отгоняя мух сквозь стекло.

– Софсеем с ума сошёоль, – тихо констатировал сэр Людевик. – Поммешалься! Бреттит! – И, подхватив леди де Рез под руку, повёл её вниз по ступенькам. – Прикоттофься к пеечальным нофостяам, моя торокаая! Креппиись! Мит пятнаа и претт, пезуумие – мне снаккоомы такой симптоомы. Этто дер чумаа!

– Чума? – взвизгнула леди де Рез. Второй экипаж как раз въехал в ворота, и она бросилась к нему: – Не останавливайтесь, уезжайте, спасайтесь! Дом заражён чумой!

И она запрыгнула в свой экипаж вслед за сэром Людевиком, и они велели кучеру гнать во всю прыть и мчались не останавливаясь до самого Дувра, а там сели на почтовый пароход до Остенде, бросив всё своё имущество, и больше в Англии о них никогда не слышали. Не правда ли, весьма печальная история?